Книга Северные истории. Книга II. Потерянная жена - Глиссуар

стоило казнить двух предыдущих…

— Что нового в деревне? — спросил лорд. Можно было бы вызвать к себе старосту деревни и расспросить его, но какой смысл, если комендант и так в курсе всего. На самом деле, ничего интересного для лорда Вильморта в деревне произойти не могло, но нужно было вывести разговор в нужное русло. Ему пришлось терпеливо выслушать череду историй о неизвестных ему людях, которые за последний год успели: кто жениться, родить детей или увеличить поголовье свиней, а кто не вернуться с охоты или попросту умереть на старости лет, и тем оставить след в скучной и размеренной жизни деревни.

— Сколь много всего произошло с моего прошлого визита… — задумчиво проговорил Фержингард. — Хороший господин не должен забывать о нуждах и бедах своих подданных. Скажи старосте, что сегодня я приму всех, у кого есть ко мне дела. Все, кто хочет просить у лорда помощи или справедливости, пусть приходят до заката.

Лорд Вильморт ненавидел это делать. Люди утомляли его. Он даже не представлял, сколько всевозможных проблем и несчастий гложут обычных людей каждый день, и лишь благодаря мрачным слухам о его персоне, желающих поделиться своими горестями было не больше, чем он мог бы выдержать за день. Кастелян сказал старосте деревни, что лорд готов выслушать своих подданных, и они начали приходить, едва Вильморт закончил завтракать, и продолжали до самого заката. Только тех, кого лорд Вильморт не выставил сразу — а выставлял он пришедших с жалобами на соседей — он насчитал не меньше двух десятков. В основном приходили просить денег. Река прокормить такое большое поселение, конечно же, не могла; позволить себе держать скот могли далеко не все, а выращивать что-то кроме репы и бобов не позволял климат. Кроме того, вблизи Вилькелля не охотились — лес был нехороший. Так лорд Вильморт Фержингард узнал, что в любой деревне всегда кто-нибудь голодает, причем не только весной. Денег лорд Вильморт никому не раздавал, считая, что милости, полученные даром, развращают людей. Почти всех просителей он направлял на созданную им же ремесленную мастерскую по производству пеньковой бумаги, где уже работало около дюжины работников. Но лорд Вильморт, скупавший всю изготовленную ими бумагу, решил, что вполне можно увеличить количество работников вдвое.

Первой к лорду, как ни странно, пришла молодая женщина. Женщине, чтобы вот так прийти и обратиться к лорду, нужно было оказаться в действительно отчаянном положении. Ее история была обыкновенной до отвращения — соблазнилась на обещания и рассказы заезжего южного торговца о чудесных теплых краях, где розы и виноград растут у каждого дома, торговец уехал со своим караваном, не взяв с собой; семья от девушки отказалась, и замуж, естественно, никто не берет…

— Иди работать в мастерскую, — посоветовал Фержингард, едва дослушав ее. — Там тебе найдут место, чтобы спать, и будут деньги на еду, теплую одежду и все, что тебе еще нужно.

— Но я не могу работать в мастерской, милорд! — воскликнула та. — Я ведь женщина!

«Тогда иди и спи с солдатами за деньги», — думал Фержингард, изо всех сил стараясь сохранить терпение.

— Назови свое имя, и я напишу записку мастеру, чтобы взял тебя работницей и платил тебе, как если бы ты была мужчиной, — бумага и чернильный прибор уже лежали перед ним на столе, Фержингард быстро вывел несколько слов и отдал бумагу женщине. — Возьми, покажешь ее мастеру. Ты понимаешь, что это такое? Здесь моя подпись, это значит, мастер сделает так, как здесь написано. Нет, дуреха, тебе ничего читать не нужно, только показать эту записку мастеру, он сам ее прочитает! Ты все поняла? Эта бумага — вторая в твоей жизни ценность после девственности, не вздумай потерять еще и ее.

Спустя несколько ничем не запомнившихся просителей пришел юноша лет двадцати — по возрасту ему давно пора была жениться, но семья не могла собрать выкуп за невесту. В семье их было три брата, а единственная сестра, которую можно было бы обменять на невесту для старшего, умерла двенадцати лет от роду. Одной из древних обязанностей лорда было посредничество при помолвках, поэтому отказать юноше в помощи лорд Вильморт не мог.

— Я дам тебе золото сейчас, чтобы ты мог жениться, но за это кто-то от твоей семьи должен пойти на службу вне жребия сроком на пять лет. Не сейчас, а через несколько лет, когда твоим братьям исполнится по шестнадцать, а у тебя появятся хотя бы двое детей. Можете договориться, кто из вас пойдет служить, или разделить этот срок между вами тремя. Согласен?

К счастью, парень попался сообразительный и умел считать, поэтому лорду пришлось разъяснять ему все условия не больше трех раз. Убедившись, что взаимопонимание достигнуто, Фержингард достал из кошелька на поясе блестящую, недавно отчеканенную полновесную монету из бледного золота и вручил юноше. Видимо, тот все же видел когда-то золото, потому что рассматривал монету недоверчиво.

— Это золото, — заверил его Фержингард. — Просто оно другое, особое. Как вантерская сталь — тоже сталь, только особая. Можешь требовать красивую невесту за такую монету.

— За рекой не возьмут, — скептически помотал головой юноша.

— Ты видишь, чей герб на ней отчеканен?

— Ваш, милорд.

— Это значит, эта монета имеет ценность во всех девяти землях.

— И у Нертонов?

— И у Нертонов, — устало подтвердил лорд Вильморт.

Воображение деревенского парня явно не позволяло осмыслить, что такое девять земель — в лучшем случае, он знал имена нескольких северных лордов — ближайших соседей своего господина — и мог слышать что-то о Верге. Но лорд Вильморт знал, какой аргумент точно убедит любого.

— Половину выкупа за свою жену я отдал бледным золотом, и лорд Эстергар принял его, — с легкостью солгал он. Чертов упрямец Ретруд от неизвестного ему металла отказался, пришлось переплавить почти все, что в Кейремфорде было золотого, кроме самых необходимых для ритуалов предметов…

Когда парень ушел с его монетой, лорд Вильморт почувствовал потребность сделать перерыв в общении с подданными. Он явно переоценил свои душевные силы, понадеявшись выдержать такое количество просителей без помощи дратхи. Приказал подать ему кувшин подогретой дратхи, сыра, сала, пареной репы с чесноком и зеленью и в течение часа никого к нему не пускать.

Он думал о том, как заключают браки простолюдины. Если невеста девственница и не безотцовщина, то за нее положено платить хотя бы одну золотую монету, даже если она уродлива лицом и нескладна, а если красива — то могут запросить и несколько монет. Когда одному из сыновей приходит пора жениться, родители достают из дальнего сундука заветную