Книга Озеро Радости - Виктор Валерьевич Мартинович

золотозубым вахтером речевку, но мужчина встает, делает несколько энергичных шагов и протягивает ей руку:

— Да, да, мне звонили из Минска, я вас дожидаюсь! Чечуха Виктор Павлович! Председатель Малмыжского районного исполнительного комитета! Присаживайтесь!

Она устраивается на лавке напротив конторского стола и протягивает документы. Местная власть изучает их внимательно, доходит до графы с фамилией и крякает:

— Не дочка? — спрашивает Виктор Павлович. Потом бросает на нее быстрый взгляд и усмехается. — Устала, наверное, отвечать на эту глупость. Ну какая ты дочка — нормальная девушка! Была бы дочка, не приехала целину поднимать, правда?

Закончив читать, он захлопывает личное дело и кладет его на стол. Затем устраивает обе свои ладони по бокам от папки, энергично склоняется вперед и спрашивает, официально, вернувшись к обращению на вы:

— Так чем я вам могу помочь, Янина Сергеевна?

Яся вскидывает брови:

— Что вы имеете в виду? Это меня вам в рабство прислали, не вас — мне!

— Так, секундочку, — председатель морщится. — Давайте без этого вот диссидентства. Министерство распоряжается вас здесь разместить и трудоустроить сроком на два года, я должен принять к исполнению.

— Погодите, — Яся хмыкает, — то есть вы не присылали заявку на молодого специалиста? В отдел идеологии?

— В настоящий момент отдел идеологии в райисполкоме укомплектован полностью, более того, ввиду дефицита ставок он объединен с отделом культуры. В отделе работает опытный специалист Скоробей Ирина Павловна, трудовой стаж — тридцать пять лет, замещать ее вами я не имею морального права.

Яся слушает все это и мучается ощущением, что она попала в душный производственный роман из журнала «Знамя» годов эдак 1980-х — его подшивку она как-то листала в школе. Там, на тех пыльных страницах, — такие же вымученные диалоги, такие же надуманные проблемы, такие же лексемы «идеология», «ставки», «стаж», «разместить» в предложениях. В середине между двумя молодыми специалистами обязательна романтическая линия. Которая заканчивается браком и перевыполнением прогнозных показателей на двенадцать процентов.

Ее поражает даже не тот простой факт, что все это повторяется — спустя двадцать лет после крушения системы, стилистически выстроенной на всех этих «стажах», «ставках» и «идеологиях», но то, что взрослые энергичные люди с горящими глазами осознанно натягивают на себя именно эту лексику, осязаемо наслаждаясь произнесением выуженных из нафталиновой коробочки с Лениным слов.

— Вы понимаете… э… Виктор Павлович. Тут какая-то фигня, — пытается она вырваться за рамки этого демонического порядка слов. — Какая-то полная ерунда. Я к вам ехать не хотела. Я нормально себе жила в деревне Тарасово под Минском, в уютном флигеле со старыми занавесками. Мне в принципе, если честно, плевать и на Малмыги, и на Малмыжский райисполком, и на отдел идеологии, объединенный с отделом культуры, — вы не обижайтесь только, ладно? Ну просто на распределении, на этой идиотской борхесовской лотерее, меня почему-то решили наградить двумя годами в вашем этом СИЗО. И сказали, что вы меня очень ждете. Но если вы меня не ждете, если я вам не нужна — пишите открепление, я поеду обратно и пришлю вам открытку с видом на Национальную библиотеку.

Председатель выслушивает ее очень внимательно, потом открывает ящик стола, достает оттуда стеклянный графин, крышкой которому служит граненый стакан, наливает из графина в стакан прозрачной жидкости на три пальца и протягивает девушке.

— Это что, водка? — недоумевает она.

— Ты сдурела? — восклицает он, снова переходя на фамильярное ты. — Чем, думаешь, мы тут занимаемся? Бухаем с утра до вечера? Вода это! Вода!

Он быстро берет себя в руки и возвращается к тарабарскому языку, которым начал:

— Район наш, Янина Сергеевна, оскорбили совершенно напрасно. В нашем районе родились дважды герой Советского Союза Степан Алексеевич Почухало и знаменитый в масштабах области физик, лауреат конкурса «Наука — промышленности 2008», Степан Борисович Моль. На территории района проживают три ветерана войны, один из них занят непосредственно на работе в исполкоме. Так что вы напрасно так, Янина Сергеевна. Но эмоцию вашу я могу понять. Дорога, стресс.

— Слушайте, давайте не начинать… э… Виктор Павлович. Просто напишите мне открепление, и я почухаю домой.

Председатель исполкома думает. Потом говорит «секундочку», берет со стола сотовый телефон и, зажав его в руке, как хромой палку, выходит из кабинета. Яся ждет долго, успевая изучить бесхитростную обстановку, выцветшие офисные обои, папки с надписью «Показатели» и изнанку желтого от времени тяжелого монитора. Председатель возвращается озадаченный, садится напротив нее, упирает глаза в стол. Яся знает это выражение лица. С таким выражением в Минске обычно произносят фразу «Вы же сами понимаете», которая обозначает, что говорящий ничем помочь не может и причины должны быть интуитивно понятны тому, кому отказывают в помощи.

— Что ж ты там натворила такого, а? — вдруг спрашивает он.

В Минске так не делают никогда. И фиг поймешь — в провинции ли дело или непосредственно в персоне Виктора Павловича.

— В том-то и дело, что ничего! — зло усмехается Яся. — Девятка общий бал, в партиях не состою, на политику мне плевать.

— Ну а как это понимать? — председатель кивает на телефон.

Делается ясно, что по телефону ему сообщили нечто странное.

— Так вы напишете мне открепление? — интересуется Яся.

— В том и дело, что не могу. Запретили мне. В районе нашем ты — не пришей кобыле хвост, но в Минск отпустить не могу.

Яся молчит некоторое время, размышляя, не рассказать ли все как есть — про папу-мудака, про тетю Таню. Виктор Павлович выглядит нормальным человеком, может понять, войти в положение. Впрочем, опыт ей подсказывает, что как только председатель узнает, чья она дочка и кто ее сюда отправил в ссылку, он может, корысти ради, разместить ее в КПЗ местного милицейского участка — авось папе будет приятно и он решит району лишним лямом помочь.

— Ну давайте тогда так, товарищ председатель. — Она решает заимствовать его язык. — Я останусь тут. По документам. А сама завтра сяду на автобус и тихонько уеду. Диплом мой тут будет, книжка трудовая, личное дело, что там еще в вашей этой демонической бухгалтерии фигурирует? Но душа, душа моя бессмертная будет гулять по минским галереям и пить любимый генмайча в кафе «Лондон».

Виктор Павлович наливает себе воды и в ответ переходит на совсем уж человеческий язык:

— Хорошая ты девка, но не понимаешь ничего, Янина. Тебя сюда заслали — вот уж не знаю за что — не для того, чтобы трудовая твоя тут лежала. И вот эти люди, которые тебя мной наказали, я опять же не знаю, кто они точно, тебя отсюда не выпустят. Сидеть тебе в районе, а мне