Книга Крушение великой империи. Дочь посла Великобритании о революционной России - Мириэл Бьюкенен

Балканская война – война братоубийственная и беспощадная…

Не обращая внимания на факты истории и этнографии, положенные в основу договора, сербы заявили, что болгары не имеют права на уступленные Болгарии территории, и отказались от какого бы то ни было посредничества. Соглашаясь с тем, что требования Болгарии совершенно справедливы, С.Д. Сазонов старался убедить ее пойти на известные уступки в пользу Сербии. Государь послал одновременно телеграммы королю сербскому Петру и царю болгарскому Фердинанду, предлагая созвать в Петербурге конференцию из послов Болгарии, Сербии, Черногории и Греции. После продолжительного размышления от обоих балканских монархов были получены весьма двусмысленные ответы, а 25 июня болгарский посланник в Санкт-Петербурге уведомил С.Д. Сазонова, что Болгария решила отозвать своего представителя в Белграде, и несколько дней спустя между Сербией и Болгарией была объявлена война.

Положение моего отца в то время было чрезвычайно затруднительным, так как он был уже послом в России в течение пяти лет и очень ценил и уважал болгарский народ. Но когда он выразил протест по поводу отмены договора 1902 года, который охранял интересы Болгарии от притязаний Румынии, ему дали понять, что у него недостаточно широкий кругозор, и на его прозорливость и мудрость не было обращено должного внимания. Он же прекрасно сознавал, что эта роковая ошибка стран Согласия бросит Болгарию в объятия Австро-Венгрии и Германии. Из-за своих действий болгары потеряли симпатию всей Европы, и все Балканские страны выступили против нее. Туркам позволили продвинуться до Энос-Мидии, Силистрия была уступлена Румынии, и, когда 10 августа был подписан мирный договор в Бухаресте, Македония была разделена между Сербией и Грецией. Таким образом, Болгария была лишена плодов победы, достигнутой ею во время Первой Балканской войны.

Не одни чувства симпатии к обиженным болгарам, и не только стремления к справедливости заставили моего отца не соглашаться с русской политикой и выступить на защиту болгар. Он слишком хорошо знал характер царя Фердинанда и был уверен, что последний никогда не простит России того факта, что она встала на защиту интересов Сербии и что Тройственное согласие поддержало Румынию. «Моя месть будет ужасна», – воскликнул царь Фердинанд после подписания Бухарестского договора, и, к несчастью, обстоятельства позволили ему выполнить свою угрозу, хотя это стоило ему потери трона.

Действия Тройственного согласия и роль России во время Второй Балканской войны были единственным поводом для разногласий между моим отцом и С.Д. Сазоновым. Но с 1910 до 1911 года он работал с русским министром иностранных дел по другим вопросам в полном согласии, уважая его не только как опытного государственного деятеля, но и как личного друга. Основной чертой политики С.Д. Сазонова являлась непоколебимая верность по отношению к договору о Тройственном согласии. Наоборот, один из выдающихся русских государственных людей граф С.Ю. Витте был всегда настроен против соглашения между Великобританией и Россией. Он был с 1902 года министром финансов и русским премьер-министром с 1905 по 1906 год. Он был всегда против того, чтобы Россия слишком вмешивалась в общеевропейские дела, и единственный союз, за который Витте высказывался, был союз между Францией, Германией и Россией, против Англии. При русском дворе имелась также сильная германофильская партия, но сам Николай II не желал союза с Германией, предпочитая, как он заявил в 1914 году моему отцу, «более сильную связь с Великобританией, которая носила бы оборонительный характер». «Наше соглашение, – продолжал он, – до сих пор ограничивалось делами в Персии. Я же нахожу, чтобы оно должно было быть распространено каким бы то ни было способом, хотя бы в виде подписанного договора, который утвердил бы факт русско-английского сотрудничества в Европе».

Эти слова Николая II доказывают, что, несмотря на равнодушие и безразличие, которое ему так часто приписывали, он хорошо понимал международное положение, предвидя опасность, которую представляла бы собою позиция Англии в случае европейской войны.

Осенью Россия запросила мнения Лондона по вопросу о назначении германского генерала Лимана фон Зандерса инспектором турецкой армии. По мнению Петербурга, назначение это давало Германии ключ к овладению проливами. Однако, ввиду того что британский адмирал занимал в Константинополе в отношении турецкого военного флота положение, аналогичное Зандерсу – в армии, Великобритания была лишена возможности протестовать в Константинополе, и С.Д. Сазонов был очень разочарован тем, что Англия не исполнила принятых ею на себя обязательств. Тем не менее благодаря настойчивости сэра Эдуарда Грея вопрос был улажен, и генерал фон Зандере был от командирования турецкой армией отстранен, хотя и остался в Константинополе, во главе германской военной миссии.

За исключением этого и некоторых других вопросов второстепенной важности, зима 1913/14 года прошла без политических затруднений, а потому дипломатический корпус в Санкт-Петербурге мог без помех предаваться светским удовольствиям и развлечениям. В то время старшиной дипломатического корпуса в столице империи был германский посол граф фон Пурталес, как посол, долее всех остававшийся в России. Это был невысокий пожилой господин, с кроткими водянистыми голубыми глазами, седой бородой, головой странной конической формы и бескровными руками, которые вызывали во мне какое-то необъяснимое недоверие. Графиня Пурталес, несмотря на свою полноту, носила еще следы былой красоты. У нее были роскошные темно-золотистые волосы и чудесный цвет лица. Она была всегда хорошо одета, была приятной собеседницей и прекрасной хозяйкой, а потому обеды и балы в новом германском посольстве, выстроенном в современном стиле с фигурами двух обнаженных мужчин на крыше, являлись самыми интересными из развлечений дипломатического корпуса. Граф и графиня Бергтольд, возглавлявшие австрийское посольство в 1910 году, были в петербургском обществе очень популярны и великолепно принимали. Бергтольд был высоким красивым мужчиной, надевавшим в торжественных случаях живописный наряд венгерского магната. Среди остальных дипломатов он выделялся. Когда его назначили министром иностранных дел, его заменил Тун, с которым мы уже встречались в Берлине и в Софии. Он и его жена были очень милая пара, однако не такая популярная в Петербурге, как Бергтольд. Их скоро заменили граф и графиня Сапари. В течение первых лет нашего пребывания в Санкт-Петербурге французское посольство играло здесь незначительную роль, так как Делькассэ, заменивший на посту французского поела господина Луи, хотя и являлся способным и блестящим дипломатом, однако принимал мало и не любил общества. Заменивший Делькассэ Палеолог повел себя совершенно иначе. Талантливый писатель, Палеолог был склонен смотреть на политическое положение под углом некоторого романтизма. Он умел принять с большим вкусом и был чрезвычайно популярен благодаря своему обаянию, красноречию и уму.

Итальянские, испанские и американские дипломаты в продолжение нашего пребывания в Санкт-Петербурге менялись довольно часто, и среди секретарей, атташе и советников иностранных миссий происходили постоянные