Книга Анчутка - Г. И. Арапова

то на твоем темечки дырку сделаю, вовек не зарастет. А Марфа пусть, чо на смерть тебе приготовила, с собой отдаст, там оно нужнее будет.

-Ну а отчество твое, случаем, не Адольфовна!

-Т-а-а-к, ты считаешь, чо я не знаю отца своего, да он, может, летчиком был,- войдя в образ беззащитной женщины, при этом стуча себя в грудь кулаком, вовсю защищалась Анчутка,- вот и к нам в Завидово залетал, чобы мамку проведать. А потом его какая-то баба сбила, он на ней и женился. Ну и чо..., мы же непротив, ежели любовь про меж них случилась. Энто вы жадные на чувства, а мы добрые, нам всех жалко. Вот поэнтому от своей жалости и страдаем.

Вдруг, в глубине подвала, что-то зашевелилось и крякнуло. Анчутка, переглянувшись с ее обидчиком и ища какое-то этому объяснение, со страхом в глазах пожала плечами. Они не сговариваясь, быстро придвинулись друг к другу и молча вглядывались на то место, где покоился Никита.

-Может, энто его душа место не находит в этом вонючем подвале,- рассуждала Анчутка.- Или чувствует твой скорый конец..., то есть за тобой пришел. Диву даешься до чего вы дружные ребята. Только почему я то должна от страха умирать.

- Не правильно кумекаешь. Покойник, ежели не своей смертью умер, всегда хочет свою убивцу изничтожить. Ты только не дрейфь все там будем,- опроверг все домыслы своего противника Федот.

-Ну уж фиг вам. Вы меня здесь оба достали,- выкрикнув эти слова так, чтобы покойный имел это в виду.- Ежели он вздумает из меня душу вытряхнуть, так я его Дуньке хорошего мужика найду, красивого и работящего, а его похороним и не вспомним.

Глубокая тишина воцарилась в подвале. Оба собеседника, с замиранием сердца, прислушивались к каждому шороху.

Глава 10.

-Ф-е-д-о-т! Где ты!

Услышав голос покойника, у Федота и Анчутки от страха произошло полное оцепенение всего тела. Они сидели, как два изваяния из гипса, особенно удались глаза -огромные, больше обычных.

-Наверное, лихоманка в меня вошла... - так энту заразу белой горячкой в нашей психушке кличут. Выйду живая - пить брошу,- слова дурного никому не скажу,- чуть дыша, не шелохнувшись, поклялась шепотом Анчутка,- ногой на порог вашего дурного дома не встану и чобы горел он синим пламенем, вместе с вами и вашим котом...,- продолжала она, чуть слышно шевеля губами.- Федотушка! Ты ведь ничего не слышишь? Мне все показалось?

Но родственник новопреставленного сидел в отрешенном состоянии, можно даже сказать критическом, так как эта встреча не сулила ничего хорошего. У него от страха похолодели не только конечности, но и все нутро пронизывал леденящий душу озноб.

-Значит не показалось..., паралич и тебя скрутил,- немного расслабившись выдохнула собеседница,- как с такой ситуацией мне опять одной справляться, хоть бы ружье или топор, а то налетит, чем защищаться с тобой будем.

-Т-аа...,- уставившись глазами на угол, пытался что-то сказать Федот.

И, правда, в углу стоял топор. Анчутка тяжело выдохнув..., предварительно для смелости, сделав несколько глотков самогона, поползла на карачках за спасительным орудием, который возможно сможет оградить их живые тела от неожиданно проснувшихся мертвецов.

Окаменевший Федот жалобно водил глазами, сопровождая любое движение собутыльницы, которая почему-то забыла влить ему в рот три глотка, которые очень необходимы были для избавления леденящего озноба. А он так старался напомнить свою очередность, пытаясь показать Нюточке на рот, сведенной от судороги рукой. Но та предательски словно окаменела, продолжая отвергать посылаемые импульсы своего хозяина, непослушно отстукивая морзянку на его острой каленке.

-Вы, чо изничтожить меня хотите...? Зачем вам ружье...?- посмеиваясь спросил покойный, услышав про топор.- Голыми руками меня не возьмешь! Я за раз на войне троих языков брал. Прошу, ребятки, помогите, самому-то мне отсель не выбраься, уж больно голова у меня кругом идет. Хватит уж на сегодня людей смешить, а то тело совсем онемеет, ежели я питанием кровь свою не восстановлю. Чо же мне тогда к вам на "крыльях" лететь? Так долго ждать энтого чуда придется!

От таких слов брата, у Федота произошло помутнение в глазах и головокружение, что привело к очередному обмороку на месте.

Только Анчутка, как стойкий оловянный солдатик, ползя на карачках, как на поле боя, за трофеем, умело уворачивалась, а иногда замирала от обстрела давящихся под ней соленых огурцов. Не теряя самообладания, она старалась не слушать навязчивый шепот покойного, сводя происходящее к галлюцинациям, которые являлись первыми признаками заболевания - белая горячка, и которая совсем даже сейчас не пугала ее, а наоборот была бы встречена с благодарностью, чем неожиданное оживление Никиты.

-Но с топором будет всетки спокойнее, только надо взять себя в руки и не подаваться на провокации, как надысь учил меня Ванька.

Достигнув цели ползком, постоянно вздрагивая от разрывавшихся под ней соленых огурцов, Анчтка обернулась, чтобы предупредить Федота о недопитой бутылке, но тот уже очередной раз был обездвижен. Свернувшись калачиком он валялся в углу, где когда-то стояла лестница. Только вот от страха или от невидимого прихода брата, для ползущей в грязи его приятельницы, осталось неразрешимой загадкой.

-"Слабак!",- пронеслось в голове спасительницы.

Подтянув топор к груди, она оперлась одной рукой о стену и не без усилий приподнялась на ноги. Немного согнутая и раскачиваемая скопившимися градусами в крови от принятого самогона, Анчутка крепко сжимала в трясущихся руках спасительное оружие. Но как дойти и не подскользнуться, и случайно не задеть себя, хоть и маленьким, но очень острым топориком, оставалось вопросом...

Но по жизни не привычная к отступлению, скоропалительно обдумав все свои незамысловатые действия, гроза всякой нечести решила идти напролом.

Рассекая, спертый от сырости подвальный воздух, она уже мысленно старалась всех запугать упреждающими взмахами незамысловатого оборонительного оружия, тем самым давая кому-то понять, что с ней шутки плохи, ежели кто осмелиться встать на пути, страдальчески понимая, как могут быть не равны силы в борьбе с неведанным и не объяснимым.

Согласная даже сложить свою голову за смертельный, почти мучительный подвиг, с которой ей, конечно же, не хотелось расставаться, Анчутка не могла себе позволить, не всплакнуть, не расслабиться. Шмыгнув забившимся от слез носом, Нюточка, как на лыжах продолжила прокладывать себе обратный путь, оставляя за собой ровную колею шаркающих по земле ног, постоянно ориентируясь на зад свалившегося в обморок Федота.

-Чо же ты со мной делаешь...? - шептала она, смотря на распластавшее тело Федота, проклиная про себя все и всех.- Как с тобой, с таким трусом Марфа живет...?