Книга Ваше Сиятельство 2 - Эрли Моури

коробкой графа Голицына. Выложил на стол три эрминговых преобразователя. Они представляли собой толстые текстолитовые квадраты с рядами медных клем по краям, четырьмя кристаллами в центре, соединяющими их электрическими конденсаторами и массивными катушками. Осмотрел их, просканировал рукой энергоинформационный отклик цодия и потом начал работать поочередно с каждой схемой. То, что я делал, можно назвать прошивкой, потому как это действие по смыслу довольно похоже на прошивку БИОСа компьютера. Только прошивал я кристаллы и не электрическими импульсами, а модуляциями эрмингового потока. На все три преобразователя я потратил примерно полчаса. Затем отнес их Антону Максимовичу, попросил, чтобы он очень осторожно упаковал каждый преобразователь отдельно. Дал ему инструкции на завтрашний день по особому вниманию к человеку, который заберет эти устройства.

Наконец справившись со всеми намеченными делами, я снова вернулся к магическим практиками. Еще часа полтора качал «Лепестки Виолы». Да, это мало, но наскоком такие вещи не делаются, уже через час наступает усталость и выгорание. Второй подход я решил сделать перед сном, а пока переключил внимание на создание нового шаблона. Взял за основу свою старую наработку «Лорепалх Куил», что в переводе с лемурийского «Маска Лжеца». Не буду себя нахваливать, но эта магия доступна далеко не всем. Она сложна тем, что опирается на множество тонкостей и предельно развитое внимание второго уровня. Суть «Маски Лжеца» в том, что маг, глядя на какого-либо человека или его детальны портрет, создает образ этого человека и сохраняет в магической заготовке. При активации «Маски Лжеца» маг как бы натягивает на себя образ того человека, и становится весьма похож на него. Чем выше уровень мага и его опыт, тем точнее передается взятый за основу образ. Стопроцентной точности добиться вряд ли кому удаться, но в далеком прошлом я много раз баловался «Маской Лжеца». Превращался даже в короля Геумура Четвертого, по его же тайной просьбе, чтобы предотвратить готовящееся на него покушение. Правда тогда вышла небольшая оказия, пришлось переспать с милейшей супругой Геумура, и не было в том моей вины, поскольку случившееся — всецело инициатива королевы.

На самом пике нашей страсти, я потерял контроль и образ короля с меня слетел. Королева была потрясена, возмущенно заохала и бурно кончила подо мной. Да, забавное было время! Король узнал о случившемся, сокрушался, говорил, что лучше бы он погиб от руки наемного убийцы, чем такой позор. И, сжигаемый разыгравшимся гневом, хотел казнить меня. Но обошлось. Да и как бы он меня казнил, я бы просто покинул дворец, и Геумура остался бы без придворного мага. А жена его, королева Сельвистра — огонь женщина. Потом оказывалась в моей постели много раз, и с ней я больше не играл в образы.

Ладно, это лишь яркие моменты давно минувших дней — дней вовсе не этого мира. Сейчас иные времена и иные задачи. Переделав шаблон «Лорепалх Куил» и протестировав его взаимодействие с эрминговыми потоками, я понял, что для этого мира он слишком сырой и потребуются значительные корректировки. Затем я вернулся к прокачке «Лепестков Виолы». Спать лег около полуночи, слыша, как вернулась от Евстафьевых мама. Кажется, она пришла чем-то обеспокоенной — это я научился понимать по ее быстрым, порывистым шагам.

За Айлин я забежал в этот раз вовремя. Когда подходил к ее дому, она только вышла на ступеньки. Узнав, что после школы я сразу сбегу и не уделю ей времени, госпожа Синицына расстроилась. Хотя я предупреждал об этом вчера, Айлин все равно надеялась, что я смогу выкроить на нее время. Но как его выкроить, если сегодня та самая среда, и снова серьезные и опасные события в Шалашах. При чем в этот раз куда более опасные. Сегодня Айлин ни в коем случае не должна оказаться во дворе старого колбасного цеха, и не должна прознать, что там буду я. А она, как назло, что-то подозревала: видела, как я перед занятиями и на переменах отходил с Сухровым, понимала, что мы что-то затеваем. И Ковалевская тоже сегодня выдала:

— Елецкий, а что такое происходит? Уж не другом ли тебе стал твой недавний враг? Все ли у тебя там с головой в порядке?

Я ей ответил просто:

— Дела у меня, Оль. Позже объясню.

А после последнего урока у меня состоялся не слишком приятный разговор с Айлин. Выходя из класса, она сказала мне:

— Неужели ты мне так не доверяешь? Разве вчера я подвела тебя? Ходили в Шалаши вместе, и я все делала как ты сказал. Саш, мне обидно. Ты весь день что-то готовишь с этим Сухровым, а мне ни слова. Вот сейчас куда вы собрались? Почему ничего нельзя сказать мне прямо? Я очень переживаю!

В этот момент влезла в разговор княгиня, наверное, слышавшая часть речи Синицыной.

— Успокойся, Айлин, это обычное дело, когда парень ни во что не ставит твои интересы. И Елецкий здесь, к сожалению, не исключение, а даже наоборот — то самое неприятное правило в самой жестокой форме, — она бросила на меня взгляд голубых как лед глаз. — Вот я ему вчера сообщение передала едва ли не с извинениями, что не слишком с ним нежна, а он мне в ответ несколько каких-то холодных пустых слов. И те пришлось ждать полдня. Мне кажется, отношения у него с Сухровым теперь гораздо теплее, чем с тобой или со мной. Но не надо отчаиваться. Хочешь, поехали, прогуляемся по Тверской, может туфли себе куплю?

— Если вы прекратите жить всякими домыслами, а немного подождете, хотя бы до вечера или до завтра, то я поясню, почему разговор с графом Сухровым важен, и почему сегодня не могу уделить вам время, — сказал я. — А если же вам больше хочется поиграть в обиды, то довольствуйтесь ими без меня.

Я повернулся и пошел по коридору к лестнице. Да, по отношению к Айлин я поступил жестоко, но ее нужно немного встряхнуть. Я вполне понимаю, что она переживает за меня, но сейчас я не имею возможности объясняться с ней, и самое лучшее, если госпожа Синицына научится доверять мне всецело и беспрекословно. Нет сомнений, что вокруг меня в будущем будет ни раз складывается ситуация, когда Айлин лучше быть как можно дальше от меня и меньше знать. Поэтому моя вынужденная жестокость сейчас это лишь прививка, чтобы в будущем Айлин воспринимала подобное без особых переживаний и принимала как должное.

А вот княгиня Ковалевская — это отдельный случай. Если она себя чувствует обиженной, то ей это особо полезно. Может постепенно начнет понимать, что мир не вертится вокруг ее ног, и покупка туфелек не является целью моей жизни. Да, она видит во мне прежнего графа Елецкого, которым было гораздо легче управлять, играя в капризы, и ничего не давая взамен, но кое-что поменялось.

Я спустился на первый этаж и пошел в сторону столовой. По пути встретился барон Адашев и несколько его одноклассников. Постоял с ними, поболтал несколько минут, но не стал ничего говорить о предстоящем сегодня в Шалашах. Были серьезные опасения, что «Стальные Волки», если проиграет их Варга, могут выместить злость на ком-то из пришедших со мной ребят. За Сухрова и его команду я не беспокоился — это дело Еграма, и он гораздо лучше меня знает повадки «волчьей стаи». Под конец нашего разговора с Рамилом к нам подошла Света Ленская с двумя подругами. Та самая виконтесса Ленская, аппетитные формы которой мы как бы вскользь обсуждали с Сухровым вчера у двери в класс, когда она прошла мимо как королева.

— А ты правда такой сильный, что теперь гора школы? — спросила она, улыбаясь полными губами.

— Ты, наверное, хочешь потрогать мои мышцы? — шутя ответил я ей.

— Ну да, я бы хотела… — последнее слово Светлана произнесла с придыханием.

Ничего не скажешь, умеет барышня подразнивать. Не только одеждой, манерами, но и хитро сказанными словами. Хотя сегодня она была одета не так волнительно, как вчера, все равно, это декольте, из которого рвалась на свободу прекрасная грудь, приковывало внимание.

— Отойдем? — предложил я.

Мы отошли недалеко от компании, собравшейся вокруг барона Адашева.

— Можешь потрогать, — сказал я, одновременно думая: «Зачем я повелся? Да, она красивая, но если вестись за каждую привлекательную девочку в нашей школе, то просто времени не хватит на действительно важные дела. О, юное тело, что ты делаешь со мной! Зачем так мучаешь гормонами⁈». И я добавил,