Книга Большие надежды - Ава Рид

входит в число качеств, которые он ценит. Йен предпочитает женщин, с которыми легко. Это одна из причин, почему он спит почти исключительно с коллегами. Такие отношения здесь не приветствуются, но никто не питает иллюзий, что их возможно запретить. В конце концов, у нас такая работа, что мы проводим дома куда меньше времени, чем в больнице, и многие поддаются обаянию Йена. Его девиз: «Зачем тратить время зря?» В Уайтстоун достаточно женщин. Получается максимальный результат при минимальных усилиях. Я сначала пытался объяснить Йену, что так нельзя, нельзя нарушать правила, но потом оставил это. Йену всегда было плевать на правила, и за все время, что мы знаем друг друга, он ни капли не изменился. И Йену все сходит с рук.

Почему я вообще об этом думаю?

– У вас остались вопросы, доктор Коллинз?

– Я могу принимать решения о лечении ваших пациентов?

– Они больше не мои пациенты, а ваши. Что касается вашего вопроса, я ответил на него во время вводного инструктажа.

Коллинз краснеет, но взгляд не отводит и немного приподнимает подбородок.

– Я отвлеклась.

– Да, заметил, – сухо отвечаю я.

Коллинз вздыхает, и ее черты немного смягчаются. Она устало потирает виски, и мне приходится сдержать улыбку. А ведь это только ее первый день. Стоит ли сказать, что легче со временем не станет? Учитывая путь, который она проделала, чтобы попасть сюда, она и сама должна это знать.

– Послушайте, доктор Брукс, думаю, мы с вами… – говорит Коллинз, качая головой, и морщится, словно от зубной боли, – …начали не с той ноги. К слову, у меня было сложное утро. Обычно меня нельзя назвать ненадежной или невнимательной. Только в исключительных ситуациях.

Камешек в огород Йена, но…

– Тогда не позволяйте себе оказываться в таких ситуациях. Докажите, насколько вы внимательны, пунктуальны и целеустремленны. Раз вы решили спасать людей, делайте это как следует. В этой больнице жизнь каждого имеет значение. Вот, – передаю личные дела. – Начните с мистера Хэнсона, он в палате номер триста двадцать два.

Коллинз серьезно кивает, сжимая в руках стопку бумаг, и торопливо уходит. Сейчас она вернется, потому что…

– Мне в другую сторону, – бормочет она, и я улыбаюсь, когда она снова проходит мимо. Нельзя допустить, чтобы Йен – или кто-то другой – разрушил ее мечты. Сделав глубокий вдох, провожу руками по волосам и тру затылок, а затем иду в регистратуру, где обычно отдыхает медперсонал.

И что же я вижу? Господи, следовало выбросить его из окна кардиохирургии на четвертом этаже или, еще лучше, из окна гинекологического отделения на седьмом.

– Йен, чтоб тебя!

Повернувшись ко мне, он пожимает плечами и вскидывает руки.

– Я ничего не делаю, стою болтаю с Беллой. Я сказал, что она красавица, умница и должна работать в моем отделении. Отныне и навеки.

Изабелла Дейнс, смеясь, закатывает глаза, а потом кивает и одаривает меня милейшей улыбкой. Изабелле сорок девять, у нее двое взрослых детей. Она счастлива в браке и, на мой взгляд, излишне потакает Йену. Изабелла говорит, что он похож на ее младшего. Очаровательный, но с ветром в голове.

– Привет, Белла, – здороваюсь я. – Йен прав, сегодня ты выглядишь сногсшибательно.

Изабелла, подмигнув, уходит к себе в кабинет. Йен непринужденно прислоняется к стойке регистратуры, и я следую его примеру.

– Это единственное, в чем ты прав, – добавляю я. – Какого черта? Хочешь распугать интернов в их первый день?

– Не будь занудой, Нэш. С Лорой я познакомился сегодня утром, еще до твоей впечатляющей речи.

– Хватит нести чепуху.

Йен смотрит на меня с видом оскорбленной невинности и демонстративно хватается за сердце.

– Нет, серьезно! Речь была отличная. Не шучу. Я и правда проникся и даже расчувствовался. Твои слова тронули меня до глубины души.

– Боже, за что мне это, – ворчу я, протирая глаза, и смотрю на Йена. – Не понимаю, как тебя до сих пор не прикончили. Честно не понимаю.

– Это мой талант. А если серьезно, я не знал, что Лора будет здесь работать, – говорит Йен.

– Что?

– Правда. Кое-что произошло, поэтому она опоздала.

– Она не опоздала, – раздраженно отвечаю я, но потом задумываюсь. – Я опоздал. Произошло ЧП, и мне пришлось задержаться в операционной.

– Да пофиг, – Йен скрещивает руки на груди. – Так вот, сегодня утром Лора села в мой автобус…

– Ты приехал на автобусе? Что случилось с твоим любимым корветом? Неужели умудрился разбить?

– Отдал детку на техосмотр. Выяснилось, что у нее проблемы с тормозами, поэтому ремонт занял больше времени, чем я рассчитывал. Айзек ждет кое-какие детали, поэтому я смогу забрать ее не раньше завтра. И я бы никогда не разбил свою малышку. – Йен трясет у меня перед носом пальцем.

– И что? Ты успел довести новенькую, пока ехал с ней в автобусе?

– Ревнуешь? – глупо улыбается Йен.

Не удостаиваю его ответа. Через некоторое время он понимает, что я собираюсь молчать, откашливается и, поигрывая лежащей на стойке ручкой, рассказывает:

– Я дремал, слушая музыку, – ты же знаешь, как я ненавижу автобусы… В какой-то момент я открыл глаза – может, потому, что мы остановились, может, потому, что меня подташнивало, понятия не имею – и увидел, как Лора пытается откачать одного из пассажиров. У него не было пульса, вероятно анафилактический шок. Я провел экстренную коникотомию.

– Что? Какими инструментами? Неужели без этого было никак?

– Перочинный ножик и соломинка. – Он, кажется, доволен собой. – Не смотри так на меня. Да, без этого было никак, иначе мужчина бы умер. Мы застряли в пробке, и скорая бы не успела приехать. Не сомневайся, Лора еще в автобусе высказала все, что думает по этому поводу.

– И правильно. А вдруг бы что-то случилось?

– Согласен. А вдруг бы больной умер, – отзывается Йен, вкладывая в эти слова такой тонкий юмор, что мне остается лишь покачать головой.

– И называй ее «доктор Коллинз».

– Ого, Нэш. Тебе не помешало бы расслабиться.

– Это больница, а не дом терпимости. Хватит соблазнять молоденьких докторов и разбивать им сердца, – говорю я, хотя и знаю, что Йен всегда ясно выражает свои намерения. Он не дает пустых обещаний. Либо от Коллинз ему нужен лишь секс, либо он по-настоящему влюбился. Мне не нравится ни один из вариантов.

– Ого, да ты ревнуешь! Это что-то новенькое. Хочешь поговорить об этом?

Этот парень убивает меня. Собираюсь огрызнуться, но тут у Йена пиликает пейджер. Он вытаскивает его из кармана, смотрит на экран и отталкивается от стойки регистратуры.

– Боюсь, этот разговор придется отложить. Мне пора, – бормочет он, убирает пейджер и хлопает меня по плечу. – Не переживай.