Книга Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Киан, собери Siorkahd.
Король воронов разворачивается, но не сразу идёт в сторону тёмного коридора. Его взгляд проходится по моему поднятому вверх лицу, а затем опускается на каменный пол рядом с моими ногами.
Он приседает, и моё сердце резко останавливается. Он подцепляет сложенную записку Антони средним и указательным пальцами и поднимает её.
Я ожидаю, что он прочтёт её, конфискует или… ну, я не знаю, проглотит.
Но он просто держит её на весу.
Когда я не беру её, он обхватывает моё запястье пальцами, которые кажутся такими же прохладными и мягкими, как его дым, и вкладывает листок пергамента в мою ладонь.
«Ты даже не заглянешь в него?»
Он сгибает мои пальцы вокруг записки с такой нежностью, словно это что-то хрупкое.
«Я тебе доверяю».
«Но ведь Король воронов никому не доверяет».
Когда он устремляется прочь по освещенному факелами коридору, слившись с тенями, я выкрикиваю:
— С каких это пор?
Не удостоив меня даже взглядом, он отвечает:
«С тех пор, как ты вошла в мою спальню без одежды. Ты сказала, что это было символично, и что это значит, что ты не причинишь мне вреда. Я решил тебе поверить, Behach Éan».
Краска ползёт по моим ключицам, заливает шею и щёки.
«Это было не по-настоящему!»
Я жду, что он ответит мне колкостью, произнесённой его привычным бархатистым тоном, но всё, что я получаю, это гудящую тишину. Когда я поворачиваюсь, Бронвен и Киана уже нет рядом, я осталась одна.
Наедине с запиской Антони.
Что имел в виду Лоркан, когда сказал, что доверяет мне?
Он надеется, что я её не прочитаю? Или что я не утаю от него её содержимое?
Смяв записку в кулаке, я возвращаюсь в свою камеру на онемевших ногах, которые слишком долго стояли на ледяном каменном полу.
Можно было бы подумать, что летом Небесное королевство должно прогреваться, но из-за высоты, на которой оно находится, и из-за узких окон тепло Люса не может проникнуть сквозь серые каменные стены.
Когда я приближаюсь к своей двери, она раскрывается как по волшебству. Только это не магия. Всё дело в Фибусе, который появляется в дверях с голой грудью.
— Я решил пойти и поискать еду.
А я-то ожидала найти его погребенным под подушками.
— Еду или приятную компанию?
— Если повезёт — и то, и другое.
Он игриво подмигивает мне, а я качаю головой и улыбаюсь, чего я не делала уже очень давно.
— Послушай, Фибс…
— Да, Капелька.
— Спасибо, что остался со мной, пусть и только ради… еды.
Он усмехается.
— Я остался ради тебя. Еду можно найти где угодно.
— Принесёшь мне немного?
— Тебя это может удивить, но мне плевать, если я в итоге останусь евнухом.
— Эм, что?
— Потерять семейное достоинство…. Хотя, если подумать, это же моё достоинство, так как…
— Я знаю, что такое евнух, но почему тебя должны кастрировать за то, что ты принесёшь мне еды?
— О, я думал, что ты говорила про приятную компанию.
Его комментарий заставляет меня рассмеяться.
— Тебя это может удивить, — повторяю я его слова, — но я не имела в виду секс втроем.
Он улыбается, из-за чего очертания его красивого лица кажутся ещё острее.
— Значит, только еды?
— Да. Только еды.
— А вина?
— Не надо вина.
Я прижимаю ладонь к животу.
— Всё, что я проглочу, и так уже должно замариноваться, учитывая количество выпитого мной вчера.
Громко захохотав, Фибус удаляется. Когда он скрывается из виду, я закрываю дверь и подхожу к узкому оконному стеклу, которое выходит на Марелюс. На поверхности голубого ковра из волн виднеется деревянное судно, полностью раскрашенное в чёрный. Я пытаюсь разглядеть своих друзей, так как заключаю, что это их лодка, но я нахожусь слишком высоко, а они — слишком далеко внизу.
Записка Антони ещё больше сминается у меня кулаке. Наконец, я разворачиваю её и читаю написанные им слова.
Я моргаю, потому что это стихотворение.
Не то, чтобы я считала капитана неспособным сочинять стихи, но я-то ожидала увидеть нарисованную от руки карту уязвимых мест Небесного королевства.
Мечты-мечты.
У королевства Лора, вероятно, нет уязвимых мест.
Ты вонзилась в моё сердце,
Точно острый нож в столешню,
Но, похоже, друг мой, Фэллон, ты совсем не для меня.
Рождена ты стать свободной, это точно знаю я.
Сядь за стол со мной сегодня, выпей рюмку в мою честь.
Завтра уж меня не станет, но любовь моя всё ещё здесь.
Моё сердцебиение ускоряется, наполнив вены таким количеством крови, что я могла бы прислониться к стене и остаться в этом положении.
Что мог сделать Лоркан, если бы прочёл это? Я, конечно, ему не принадлежу, но этот Король воронов ужасный собственник. Стал бы он наказывать Антони за такое сентиментальное прощание?
Я прижимаю ладонь к непробиваемому стеклу.
— Какой же ты сумасшедший. Зачем ты рисковал жизнью и признался в своих чувствах, когда ни одному из нас не суждено развить их в нечто большее?
Не то, чтобы я стала их развивать, когда у меня была такая возможность. Я была так одержима Данте, что убедила себя в том, что моя единственная цель в жизни — усадить его на трон. Я даже отдала этому неблагодарному фейри свою девственность. К счастью, девственная плева — это не приз, но всё же. Я отдала Данте всё. Только вот мой язык слишком острый, а уши недостаточно заострённые.
Я представляю его стоящим на пристани. Он наблюдает за тем, как корабль из Неббы подходит всё ближе к его берегам. Длинные косички, украшенные драгоценностями, ударяются о его белоснежную униформу. Если только он не носит сейчас золотые одежды, как Марко.
Я меняю белый цвет на золотой, закрываю глаза, и снова его представляю. Моё воображение такое яркое, что даже добавляет запахи к этой картине — лимон, соль, эвкалипт — и звуки — ровный голос Данте, воздушный голос Габриэля. Когда мой мозг добавляет к ним голоса Таво и Сильвиуса, я раскрываю глаза. Несмотря на то, что я очень не хочу находиться здесь, я совсем не хотела бы оказаться там.
Я подхожу к не заправленной кровати и распрямляю простыни с аккуратностью военного, которой меня научила бабушка, и которую я отчаянно пыталась привить Фибусу, но этот мужчина не испытывает никакого интереса к заправлению кроватей, или к уборке в комнате, или… Единственное, что интересует Фибуса, это всевозможные удовольствия, доступные
