Книга Бремя одежд. Болотный тигр - Кэтрин Куксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Примерно в то время, как они готовились встречать тетю Аджи, Грейс стала ожидать наступления ночей с некоторым страхом, смотреть на них, как на источник возникновения неизбежного конфликта. Винить в этом ей надо только себя, считала Грейс. Конечно, не Дональда, Дональд – чудесный человек. Виновата она одна. Просто в основе ее натуры лежит порок, низменная страсть. Жгучая, жаждущая, неудовлетворенная, не дающая покоя страсть. Грейс хорошо знала себя, и она решила, что должна, должна попытаться утихомирить это недостойное чувство.
Сколько раз Грейс жалела о том, что ей не с кем поделиться своими мыслями… с матерью или с кем-то другим. Она не относила тетю Аджи к категории «кого-то другого» – теперь она не могла говорить с ней о себе или, по крайней мере, о своей супружеской жизни. Тетя должна убедиться в том, что она, Грейс, очень счастлива с Дональдом, изменить свое мнение о нем. Да, все же жаль, что ей не с кем поделиться… А если бы и нашелся такой человек – неужели она осмелилась бы заговорить о том, что тревожит ее? Нет, нет. Никогда…
Все было готово к встрече, не хватало только цветов на столе. Грейс знала, что придется уговаривать Бена. Но это будет несложно, она умела ладить с садовниками. Ей нравился этот человек и, как ни странно, общаться с ним ей было намного легче, чем с любым другим в деревне, но она была настолько мудра, что не афишировала этого. Грейс бегом пересекла холл, выбежала в сад и обогнула дом, но потом спохватилась и уже шагом направилась к теплице. Дональд часто делал ей замечания за то, что она бегает, – Грейс всегда казалось, что она передвигается недостаточно быстро.
– Привет, Бен.
– Доброе утро, мэм.
– Хочу стащить у тебя что-нибудь для украшения стола.
Подобный лексикон, разумеется, вызвал бы у Дональда протест. Конечно, надо знать, с кем разговариваешь. Шутки хороши для узкого семейного круга, да и жаргонные словечки тоже, если их вообще стоило использовать. Но Бен знал и понимал подобную манеру обращения. Из того немногого, что он рассказал ей о своей предыдущей хозяйке, и из той массы информации, которую она получила от миссис Бленкинсоп, Грейс поняла, что отношения садовника и мисс Таппинг были простыми и дружескими. Глядя на этот чудесный сад, Грейс думала о том, что он никогда бы не смог появиться без взаимной симпатии и сотрудничества. Может быть, мисс Таппинг вела себя с Беном не совсем так, как Грейс, но она видела, что он, пусть и не меняя своей мрачной манеры, по-своему ценил это отношение.
– Итак, что у нас есть? – он на миг задумался. – Парочка роз вас удовлетворит?
– Роз? О, Бен, это будет просто замечательно.
В теплице оставалось не более полудюжины роз, и когда Бен любовно срезал три штуки, подравнял стебли и протянул цветы Грейс, она с искренним чувством проговорила:
– О, как это мило с вашей стороны, Бен.
Как будто это был подарок из его собственного сада.
– Не стоит благодарности, мэм.
– Спасибо, Бен, – Грейс повернулась и по дорожке, огибавшей огород, побежала к задней двери, позабыв о том, что ей не стоит передвигаться подобным образом. Она вбежала в кухню с криком: «Посмотрите, миссис Бленкинсоп, что я выклянчила у…» – и осеклась. Рука с розами медленно опустилась. Возле посудного шкафчика стоял молодой человек. Он был в грубой рабочей одежде, в руке держал кепку. Какой-то миг он молча смотрел на Грейс, потом произнес:
– Доброе утро.
– Это Эндрю Макинтайр, мэм. Он принес викарию сообщение. Я сказала, что вашего супруга нет дома.
Грейс положила розы на стол и спросила:
– Что-нибудь передать?
– Мистер Тул просил сказать, что в четверг состоится верховая поездка. Если викарий захочет, подготовят лошадь и для него.
– О, – несколько удивленно произнесла Грейс. – Мистер Тул обычно звонит.
– Сегодня утром он дважды пытался дозвониться до вас, но линия была занята, а я как раз проходил мимо…
Грейс смотрела на молодого человека, ожидая, когда он закончит фразу, но этого не случилось, и она поблагодарила:
– Спасибо, – потом повторила: – Спасибо. Я передам.
Он кивнул, повернулся к миссис Бленкинсоп и коротко сказал:
– До свидания.
В окно Грейс видела, как высокий, довольно неуклюжий гость пересек внутренний двор, потом поинтересовалась:
– Он из нашего прихода, миссис Бленкинсоп?
– Из нашего, избави Господи от таких прихожан. Но по вашему лицу, мэм, я могу судить, что вы раньше не встречали этого человека. Ничего удивительного: он редко появляется в этих местах, только по необходимости. Он живет в районе горы Пик, там у них дом.
– Так далеко? Наверное, поэтому я никогда не видела его в церкви.
– Ха! А в церкви вообще никого из Макинтайров не увидишь, мэм. Они англиканской церкви не признают. Они же шотландцы, все держатся друг за дружку… Правда, все шотландцы такие суровые, неразговорчивые типы, как вы считаете, мэм?
– Я почти не знаю их.
– Ну, по собственному опыту скажу вам, что они именно такие. Вот эти Макинтайры живут здесь уже лет пятнадцать – срок немалый, верно? – но и сейчас все знают о них не больше, чем в тот день, когда они приехали, за исключением того, что мать Эндрю была какой-то там учительницей, а отец не ходит – он вроде калека с артритом… ленится, наверное, потому что когда захочет, то может передвигаться с помощью палок. Насколько я знаю, он и палец о палец не ударил все эти годы – только сидит и вырезает фигурки животных, да иногда продает их. Они живут лишь за счет Эндрю, и если хотите знать мое мнение… – миссис Бленкинсоп вдруг замолчала. Потом сказала: – Викарий, мэм. Я только что видела, как он вошел в дом.
– Ой, правда? – Грейс едва удержалась, чтобы не броситься к двери. Взяв розы со стола, она проговорила: – Я унесу их в гардеробную, здесь они вам мешают.
Но едва обитая зеленым сукном дверь кухни закрылась за Грейс, она тут же бросилась бежать – через холл, в кабинет Дональда.
– Привет, дорогой, – она обняла мужа за шею, розы в ее руке колыхались над его головой. – Посмотри, что я выпросила у Бена, – закричала она взволнованно. – Три самых лучших. Я его приручила, теперь он будет есть у меня с ладони.
Дональд закрыл глаза, притворяясь, что не хочет смотреть на нее, и с шутливой строгостью сказал: – Жене викария не пристало быть такой самодовольной и
