Книга Лента Мёбиуса, или Ничего кроме правды. Устный дневник женщины без претензий - Светлана Васильевна Петрова

отражался менталитет униженного народа. Потом пошли пальмы, белые здания санаториев, море, и мусор забылся, время закружилось веселее и разнообразнее. Кирюша выглядел счастливым: он вёз на родину женщину своей мечты.

Простой, не очень богатый человек, грезя о рае на Земле, представляет домик на юге и цветущий сад, теплый ветер и солнце. Этот рай здесь, в Хосте. Узкая полоска лукоморья в душных объятиях зелёных гор. Жару смягчает холодная вода горной реки, вытекающей из Самшитового ущелья. Вдоль неё раскинулись тенистые платаны и магнолии, кипарисы и неаполитанские пинии с белесыми шишками. Цикады и птицы надрываются, словно соревнуясь за золотую медаль, дождь долго не задерживается, солнечные лучи быстро пробиваются даже сквозь случайную серую хмарь. Небольшие домики и пятиэтажки прячутся в щедрой растительности. Жители больших городов не в силах вообразить, как неповторимо прекрасно пахнет постельное бельё, которое сушилось на улице.

Отдыхающие приезжают с фотоаппаратами, с детьми и надеждой на чудо. А чудо – вот оно, плещется у самых ног, купайся в тёплой солёной воде с утра до вечера хоть до посинения. Болеют от перемены климата, сгорают на солнце, но уезжают довольные, демонстрируя облезлые носы северным завистникам. В последнее время русские «дикари» поумнели – слетать на простенький курорт за границу много дешевле, да и отечественный «сервиз» не выдерживает сравнения. Кто поумнее и при деньгах – покупает на Кавказе квартиры, эти будут только дорожать, не прогадаешь.

Мы с Кириллом провели на юге лучшую часть совместной жизни, сбежав от спрессованной, агрессивной энергии мегаполиса, в вихреверчении которой просматриваются призрачные столбики праха. Бич старых городов, бытующих на территориях с большой плотностью населения, – они стоят на костях. Наша столица выделяется особо. Когда я увидела список ликвидированных кладбищ Москвы, у меня волосы на голове зашевелились.

Начало положила Екатерина Великая: по её приказу триста погостов после чумы 1771 года были закрыты, пришли в запустение и уничтожены. После её запрета хоронить внутри Белой стены появились новые могилы, в основном при загородных монастырях, коих развелось не меряно. Многие привычные сегодня названия районов проистекли от названия кладбищ: Алтуфьевское, Андроньевское, Бибирёвское, Бутырское, Владыкинское, Воронцовское, Дегунинское, Кожуховское, Коломенское, Перервинское, Покровское, Филёвское… Устанешь перечислять. Их ликвидировали безжалостно уже в 1930–40-х годах в связи с застройкой и освоением городских окраин, причём могильные плиты часто использовались в строительстве дорог. На Новой Басманной и сейчас показывают туристам бордюр с поминальной надписью. Новые люди нового жестокого времени запамятовали слова философа: Человек начался с плача по умершему.

На трех самых крупных московских кладбищах: Дорогомиловском с прилегавшим к нему Еврейским – оно находилось рядом с Можайским шоссе, ныне это чётная сторона Кутузовского проспекта, а также Лазаревском и Семёновском погребали до 1938 года. После их закрытия лишь некоторые могилы особо выдающихся личностей перенесены на Востряковское, Ваганьковское и Новодевичье, в том числе Исаака Левитана и Гоголя. Кстати, тогда и возник миф, что в гробу тело уникального русского прозаика лежало ничком, а голова и вовсе отсутствовала. Впрочем, миф ли? Опровержений не поступало.

Само Новодевичье в его старой части тоже сильно пострадало, это уже не мемориал, а новодел. Очень старых могил почти не осталось – срыты за отсутствием наследников. Но покойник-то никуда не делся? Почему его костям отказано в вечном покое? Землица нужна и метод придуман не сегодня. Череп бедного Йорика тоже выбросили из могилы, чтобы захоронить Офелию. Кощунство. Беспамятные потомки затопчут и новый прах. А память и без того субстанция хрупкая. Если семейные альбомы в одночасье не окажутся на помойке, далёкие праправнуки, тыча пальчиком в пожелтевшее от времени фото, будут весело спрашивать друг у друга: а это кто? Что за тётка? Ничего бабец. Как звали?

В 1948 по указанию Сталина на месте Дорогомиловского кладбища построили квартал домов для советской элиты, особенно приноровились на месте кладбищ разбивать парки, бульвары, детские площадки. Поверх Лазаревского – детский парк «Фестивальный», люди привычно ходят по трупам в сквере у метро «Сокол» и на Страстном бульваре. Новомодная «Башня 2000» высится на месте кладбища при церкви Святой Елизаветы, постройки 1830 года, представляю, какая там жуткая аура. На Манежной площади и в нижней части улицы Тверской было кладбище Моисеевского монастыря. При рытье котлованов для метро, туннелей, переходов там до сих пор находят человеческие останки. О, беспамятные потомки, кто осквернит ваши кости?

Европейская часть России, по которой прокатилась война с фашистами, тоже топырится поруганными некрополями. В старинной Вязьме на костях сорока тысяч советских военнопленных, погибших в немецком концлагере, вольготно раскинулся мясокомбинат и строятся самодовольные коттеджи. Останки одного солдата городские власти перенесли в братскую могилу, а остальных затоптали, забыли и спят спокойно, и мальчиков кровавых не видят не то что наяву, даже во сне. Не дотягивают нравственностью нынешние губернаторы и мэры до Бориски Годунова, обманом севшего на царство. С кем же их сравнить? С приживалами отечества.

Старушка Европа недалеко от нас ушла. Великий Верди похоронил первую, обожаемую жену в Милане на кладбище, которое уже не существует. В этом смысле намного гуманнее буддисты и индуисты, сжигая трупы, пуская прах по ветру или по воде, оставляя себе лишь память. Но что нам, с нашими просторами, пример иноверцев! Собственных проблем выше крыши.

* * *

У городов, стоящих на порушенных крестах, на могилах, цинично лишённых родовых имён, плохая энергетика. Они гибнут в пожарах, подвергаются разрухе и дурным метаморфозам. В 90-е годы Москва превратилась в большой базар. Магазины опустели, а «челноки» оккупировали стадионы, включая безразмерные Лужники, павильоны ВДНХ, подвалы, подвальчики и подворотни. Все словно сошли с ума. Одна часть населения пыталась подороже продать, другая подешевле купить. Снедь была несъедобной, а одежда с браком, приобретённая на вес в Турции и Китае. И за всем стояли очереди. Такого шабаша я больше не помню.

Но так же тягостно лицезреть нынешнюю Москву, бьющую по глазам пренебрежением к историческому прошлому, засиженную, как жирными мухами, скульптурами неутомимого Церетели, совсем уже не Москву, а другой город для других людей, создающих себе причудливое пространство: дома-трубы, дома-карандаши, дома-стекляшки, кубы, эллипсы и иные гигантские геометрические фигуры, возле которых чувствуешь себя униженным и оскорблённым. Не лучше и ульи безликих, однообразных типовых построек, населённых монотонно жужжащими роботами. Живая столица превратилась в чёрствый город-офис, в котором за ненадобностью исчезают книжные магазины и библиотеки. Пешеходные улицы и зелёные квадраты вновь зачатых сквериков, похожих на бильярдные столы, ничего не меняют по существу и выглядят как дань моде. Красиво, удобно, спасибо. Но это не Москва, Москву убили.

Гигантизм столицы