Книга Зима 1237 - Даниил Калинин

Бросив случайный взгляд на Микулу, на лице которого прямо вот крупными буквами было написано желание повидаться с семьей и совершенно определенное нежелание видеться с боярином, я чуть поддал пятками в лошадиные бока, посылая Буяна вперед и одновременно с тем быстро воскликнув:

– Позволь мне с тобой пойти, дядя! Микула-то жену приласкать желает, с детишками понянчиться, а я…

Продолжить, однако, мне не удалось: абсолютно ледяной, прямо-таки обжигающий недовольством (если не сказать сильнее!) взгляд Кречета к разговору совершенно не располагает. И только сейчас предательская память Егора дала подсказку: дядя совсем не любит, когда к нему так обращаются! Мол, хоть я и кровный родич, однако же в стороже его все вои равны и выделяются по заслугам!

Напряженно замер и быстро покрасневший Микула: пусть он действительно успел соскучиться по семье, но говорить вслух, что взрослый мужик, воин, княжеский дружинник (!) собирается нянчиться с детьми – то есть заниматься совершенно не мужским делом! – здесь как-то не принято…

Однако же и отступать мне некуда, так как разговор с боярином Евпатием Коловратом – мой единственный шанс хоть что-то изменить, хоть на что-то повлиять. Ибо нет здесь и сейчас никого более титулованного и наделенного полномочиями: воргольский князь отправился с дружиной к Юрию Ингваревичу, равно как и елецкий воевода. А именно елецкий удельный князь в настоящее время отсутствует как подвид, так как город вошел в вотчину одного из многочисленных Рюриковичей, так или иначе родственного правителю Рязани. Были у нас ранее собственные удельные князья вроде Андрея Ростиславича Елецкого, да все вышли… Но мы, дружинники, состоим именно что на княжеской службе!

Так вот, понимая, что выбора у меня нет, я лишь скрипнул зубами, после чего упрямо повторил:

– Позволь, Кречет, мне с боярином переговорить! Это важно!

Окинув меня еще одним холодным взглядом, впрочем, уже чуть теплее предыдущего, родственничек неожиданно спокойно ответил вопросом на вопрос:

– Что, хочешь к Коловрату в дружину его ближнюю попроситься? В Чернигов с ним поехать в посольство, а после и в Рязань отправиться, град стольный?

Я промедлил мгновение, потому как встречный вопрос меня явно озадачил, а когда открыл рот, чтобы начать возмущенно все отрицать, дядя уже отвернулся, бросив напоследок:

– Коли желаешь с боярином пойти да тот с собой возьмет, держать силком не стану. Завтра половиной сторожи отправимся вместе с его людьми, проводим до границы княжества. Возьму тебя с собой, вот в пути с ним все и обговоришь. Коли слушать станет…

Я только удивленно качнул головой, а отвернувшись от удаляющихся командиров, поймал на себе не особо-то одобрительные, а скорее даже недовольные (если не сказать обвиняющие!) взгляды оставшихся рядом соратников.

И ведь есть у них веская причина меня обвинять и осуждать! Покопавшись в памяти Егора, я со стремительно заливающимися краской щеками узнал, что наша сторожа также должна была направиться в Воронож. Да задержали ее из-за боярина: и для того, чтобы совершить поиск в степи, и для того, чтобы сопроводить его до рубежей Черниговского княжества.

Однако, как только наше почетное сопровождение завершится, мы без замедления отправимся к точке сбора рязанской рати. В свете чего мое желание уйти вместе с боярином в Чернигов может рассматривается именно как желание покинуть соратников перед самой битвой! И тот факт, что Коловрат будет просить Михаила Всеволодовича, князя черниговского, о помощи в грядущем сражении, не меняет сути: сторожа уйдет навстречу врагу, я же последую в противоположную от Батыя сторону!

Впрочем, никто при этом ничего вслух не сказал (может, меня осудили просто за непослушание старшим!), и я, открывши было рот, чтобы объяснить ситуацию, благополучно его захлопнул. Что я смогу сказать, что смогу объяснить? Что собираюсь убедить боярина оказать мне посильную помощь в спасении Руси?! Что я попаданец из XXI века, что мне известно будущее и даже то, как все они умрут?! Да за такие откровения могут и в бесноватые определить… А иных адекватных объяснений моего стремления переговорить с Коловратом, кроме как попроситься в боярский отряд, выходит, что и нет вовсе.

Потому я молча развернул коня к раскинувшемуся у северного подножия Каменной горы посаду и так же молча послал Буяна вперед, в сторону своего дома. Хоть тут, слава богу, память носителя меня не подвела!

Вскоре я уже входил в ворота дома, где Егор жил со своей мамой. Двух его старших сестер она успела отдать замуж еще при живом отце, а старшие братья и того раньше покинули отчий дом, обзаведясь собственными семьями. Один уже успел сложить голову, второй с елецкой дружиной ушел в Воронож. Вот я и остался один у мамы помощник…

Хозяйство у нас крепкое, хоть и неказистое. Конюшня, сенник, козлятник, свинарник, курятник – скотины много, и за ней нужен постоянный уход! Впрочем, от необходимости возделывать землю дружинники освобождены: и воинов, и их семьи обеспечивают простые крестьяне. Их не так уж и мало, не менее пятисот семей, и население посада в среднем достигает что-то около трех тысяч человек. Для Европы XIII века цифра весьма серьезная! Ну так и Елец, чай, не просто так ведь центром удельного княжества становился…

В случае осады все население укрывается в детинце, так как сам посад защищен лишь слабеньким частоколом, уже без всяких боевых площадок. Внутри же замка располагаются княжеский терем, церковь, кузница, мобилизационный арсенал, амбары с зерном и ледники для убоины, дом воеводы и жилища отдельных дружинников. Как разместить за стенами детинца всех до единого жителей той же зимой? Лично для меня это загадка. Ну, мужчины, понятно, дежурят на стенах, там нередко и спят, но как же детишки, женщины, старики? Их куда? Ведь зимой банально же померзнут без крыши над головой!

Между прочим, за все время изучения истории я впервые поднял для себя этот вопрос и пока ответа на него не нашел. Что обидно, в памяти Егора никакой информации также не обнаружилось, видимо, не было на его веку серьезных вражеских нападений.

…Неспешно расседлав Буяна, немного поводив его по двору и дав попить, я отвел жеребца в стойло, после чего повесил сушиться промокший от пота потник (ничего удивительного, все по конкретике) да чепрак. А затем, охваченный непривычным волнением, вошел, наконец, в дом. Все-таки мама ждет, пусть и Егора, а его чувства, повторюсь, так или иначе находят свой отклик в моей душе… Вдруг она похожа на мою так же, как и я на предка?!

Однако в избе меня ожидало легкое разочарование: в ней никого не было. Вновь обратившись к памяти носителя, я прикинул, что по времени родительница все еще может пасти коз на окрестных лугах или даже ближе к лесу. Ну что же, пускай…

Дом не заперт, равно как и ворота подворья. Правда, на самом деле ключи и замки на Руси известны, но в здешних местах они не получили широкого распространения. От кого хорониться-то? Хоть и немалый посад, а ведь, в сущности, все свои, считай, друг друга едва ли не с детства в лицо знают! И при случае за воровство у своих накажут жестко: равнодушных здесь нет, увидят какое зло, так, считай, всем миром на обидчика и навалятся. Зато и в помощи никогда не откажут, и гостя приютят запросто. Поэтому-то запираться здесь и не принято…