Книга Миг воплощенных желаний - Ким Лоренс

они чувствовали себя непринужденно рядом с ним.

— Интересно, удастся ли мне увидеть Флоренцию? — сказала Майя. — Я ни разу не была здесь, но понимаю, что тут очень красиво.

— Я устрою тебе экскурсию, но в другой раз.

Во время поездки, едва они выехали за пределы города, Майя уснула. Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Ее голова лежала на мягком подголовнике, ее накрыли легким одеялом. Самуэле в машине не было.

Она потерла глаза и огляделась. Автомобиль стоял на обочине узкой пустой дороги, где росли редкие деревья, за которыми открывался самый невероятный панорамный вид, который она когда-либо видела.

Майя быстро посмотрела на мирно спящего ребенка на заднем сиденье, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Ей в нос ударил резкий аромат сосны и дикого тимьяна. Она подошла к Самуэле, чья рослая фигура темнела на фоне лазурно-голубого неба.

— Извини, я заснула. О, как здесь красиво. — Она вздохнула, пристально глядя на открывшиеся перед ними виды. Лиловые холмы и поля вдали казались разноцветным лоскутным одеялом. Золотая пшеница и зеленые луга, на которых паслись животные. Отдельные участки были обозначены рядами статных сосен и усеяны скульптурными кипарисами, а блестящие потоки воды, похожие на ленты, спускались по покатым холмам, покрытым аккуратными виноградниками.

Майя долго молчала, потом произнесла:

— Это божественная красота.

Самуэле посмотрел на нее так, что она задрожала.

— Наверное, я сказала глупость.

— Нисколько. Некоторым потребовалась целая жизнь, чтобы понять это. А кое-кто никогда этого не увидит, — прибавил он и задумчиво перевел взгляд на красивую панораму.

— Когда мы доберемся до твоего дома?

— Мы уже дома. — Он широко раскинул руки, чтобы охватить землю перед ними. — Мы въехали в поместье двадцать минут назад, а в деревню минут пять назад. Ты увидишь дом, как только будем на другой стороне рощицы.

— Я понятия не имела, что поместье такое огромное, — призналась Майя, внося серьезные коррективы в свои предубеждения о наследии Агости. — У вас целая деревня?

— Моя семья годами заботилась об этой земле, а земля заботилась о нас и о многих других. До недавнего времени.

— А что случилось? — осторожно спросила она, задаваясь вопросом, не намекает ли он на смерть своего брата.

— Мой отец разделил поместье, а остальное продал, чтобы его жена летала на частных самолетах и играла в азартные игры, — мрачно произнес Самуэле. — После смерти моего отца она попала в реабилитационную клинику, где познакомилась со своим новым мужем. По иронии судьбы он владеет казино в отелях.

— Она не твоя мать?

— Моя мать умерла. Второй женой отца была мать Криштиано. Я помню, что она обожала его в детстве, но, как только он вырос, начала обращаться с ним как с немодной сумочкой.

Успокаивающий эффект от красоты земли, которую Самуэле так любил, испарился, и он сосредоточился на разрушительном чувстве, названном его отцом любовью. Даже в конце жизни, зная, что его жена, которую боготворил, заводит роман за романом, он все равно защищал ее перед своим старшим сыном. А потом, к отчаянию Самуэле, точно такая же участь постигла и Криштиано.

— Она не считала, что у нее проблемы с азартными играми, как и мой отец. Он пожертвовал всем ради безумного эгоизма под названием «любовь». — Самуэле говорил спокойно, хотя чеканил каждое слово.

— Но земля теперь твоя?

— Я начал выкупать ее анонимно, как только смог себе это позволить, и почти вернул поместье в прежние границы. — Он еще надеялся разыскать несколько потерянных классических скульптур из коллекции Агости.

— Ого! Ты вложил кучу денег. — Она покраснела, когда он посмотрел на нее. — Извини, я не хотела совать нос не в свои дела.

— Да, покупки были недешевыми, дорогая. — К ее облегчению, он выглядел удивленным, а не обиженным. — Я банкир-инвестор и специализируюсь на привлечении капитала, а в финансовой сфере очень хорошо платят. — Он не увлекался финансами, а сознательно работал в этой сфере ради дохода, а не удовлетворения от работы.

Самуэле вдохнул сладкий чистый воздух, осматривая горизонт. Майе казалось, что он впитывает преемственность поколений.

— Значит, поместье — это хобби?

Он продолжал смотреть вдаль.

— Нет, финансы — мое хобби. Поместье — моя жизнь. — Он повернулся к ней лицом. — Поехали?

С виноватым видом она пошла к внедорожнику.

— Извини, что уснула в дороге.

— Не извиняйся. Я считаю идеальной женщину, которая молчит, пока я за рулем.

Майя тихо фыркнула от смеха:

— Ты брал уроки сексистского шовинизма?

Он сверкнул белозубой улыбкой:

— Нет, я самоучка.

Они подошли к внедорожнику в тени кипариса.

— Твоя мать наверняка гордится тобой, — тихо сказала Майя и поднялась на цыпочки, чтобы посмотреть в заднее окно, которое она приоткрыла, прежде чем выйти из машины. Маттио спал.

— Не забывай, она умерла.

Она виновато взглянула на Самуэле:

— Я сморозила глупость!

— По-моему, это было довольно забавно. Расслабься, — сказал он как ни в чем не бывало, открывая ей пассажирскую дверцу. — Я едва помню ее. — Иногда всплывали воспоминания из-за какого-нибудь запаха или знакомого предмета. — И я недолго обходился без женского влияния, — жестко прибавил он таким тоном, который разрезал бы алмаз. — Тело моей матери не успело остыть в могиле, как у меня появилась мачеха, а через четыре месяца — сводный брат.

Майя с сочувствием округлила глаза:

— Четыре месяца?

Он обхватил пальцами ее локоть, помогая забраться в высокую машину. Ее лицо оказалось на одном уровне с его лицом.

— Женатый мужчина, закрутивший роман. — Самуэле усмехнулся. — Кто бы мог подумать, да? — Видя наивность Майи, он хотел шокировать ее еще больше. — Разбирая документы отца, я нашел кое-какие вещи своей матери. Среди них оказались юридические документы, подписанные за день до ее смерти. Выяснилось, что он вручил ей документы о разводе, что не было раскрыто в ходе дознания. По-моему, эти документы могли повлиять на вердикт о случайной передозировке лекарствами. Если бы предсмертная записка…

То, как Самуэле рассказывал подробности, с полным отсутствием эмоций, удивляло Майю сильнее, чем сама история.

Ей стало любопытно, как глубоко он похоронил свою травму. По своему опыту Майя знала: психологическая травма не исчезнет, пока ты не столкнешься с ней лицом к лицу.

— Я полагаю, есть то, о чем ты никогда не узнаешь. — Учитывая эту историю, неудивительно, что он так относится к браку и женщинам.

Он встретил ее сочувствующий взгляд жесткими карими глазами.

— Я отлично знаю, что моя мать покончила с собой, потому что ее предали. И ей было наплевать на то, что я останусь совсем один.

Он много раз обдумывал эти слова, но прежде не произносил их вслух. Причиной его откровенности стала жалость,