Книга Лед под кожей - Вилма Кадлечкова

тонн безграничной преданности всех ассасинов и слуг, длинный ряд обетов молчания… и еще более длинный ряд трупов в случаях, когда обета не хватит.

Глеевари оцепенела. «И этот зӱрёгал, очевидно, давал обет. От меня же ничего не требует. Как великодушно с его стороны!

А еще очень глупо».

– Ты рассказал… рассказал мне очень много, – выдавила она из себя.

– Мне нужно твое доверие, Камёлёмӧэрнӱ.

Зӱрёгал вновь сделал паузу, на этот раз даже слишком долгую.

– Его эминенция досточтимейший Парлӱксӧэль преступно недооценивает опасность. И хотя я предупреждал его, что потеря реликвии может действительно произойти, он, ослепленный своей идеей, настаивает на своих изначальных приказах. Он не хочет отказываться от плана, который так долго готовил. Потому необходимо, чтобы я перестал руководствоваться его решением.

Камёлё ловила ртом воздух. Это было просто невероятно. Неслыханно!

Зӱрёгал восстал против своего господина.

Глеевари смотрела на него и вдруг поняла, что он, по сути, мертв. Его лицо было совершенно спокойным, будто вылепленным из сероватого фарфора. Уши висели совсем неподвижно. Но именно это неестественное, оцепенелое спокойствие привело Камёлё к осознанию.

Он знает, что умрет здесь. Бесславно. Как предатель.

Зӱрёгал должен был понимать, что, преступи он свой обет верховному жрецу, ему больше не позволят вернуться на Ӧссе. К тому же, если он решил выдать все планы Парлӱксӧэля именно ей – изгнаннице, с которой ему даже общаться не пристало, – он заслуживает позорной смерти, так как изменяет своему господину худшим образом. Но он все равно это сделал.

У него должна быть причина, которая своей весомостью перекрывает обеты и даже страх.

– Я считаю своим долгом перед лицом Аккӱтликса убить фомальхиванина, – произнес зӱрёгал, когда тишина слишком затянулась. – Мне достаточно причины, что он представляет угрозу для нашей веры. Кроме того, он угрожает и нам, глееваринам. Тебя, меня и Аӧрлёмёгерля многое разделяет, Камёлёмӧэрнӱ. У каждого из нас своя судьба, и наши пути при обычных обстоятельствах никогда бы не пересеклись. Но фомальхиванин – это то, что нас объединяет. Я давно отказался от своего имени. Я посвятил службе Богу всю свою жизнь. Клялся в верности его эминенции Парлӱксӧэлю. Но Парлӱксӧэль – не глееварин.

Исполнитель посмотрел Камёлё в глаза:

– У ее эминенции Маёвёнё здесь нет глееваринов. Она оставляла троих, но в начале д-альфийского кризиса принудила двоих из них к психотронному вмешательству, в результате чего они умерли. А если говорить о третьем, думаю, о его смерти ты знаешь больше, чем я.

Камёлё побледнела. «Так зӱрёгал знает, что я пыталась повесить на него убийство!»

Она ожидала угроз и шантажа. Но ӧссеанин лишь ухмыльнулся:

– Оставим это, Камёлёмӧэрнӱ. У ее эминенции на данный момент не так много средств, чтобы выступить против меня. Без поддержки глееваринов ей даже не удастся меня найти. Это значит, что ее претензии по отношению ко мне не существенны.

«Не существенны?! Этот мерзавец смеет отрицать влияние самой могущественной представительницы Церкви на Земле?» Камёлё уставилась на него, не веря своим ушам.

– Непосредственной проблемой является чужак с Хиваив. На всей планете, кроме него, есть только двое глееваринов с боевой подготовкой. Это ты и я, – добавил зӱрёгал. – Я хотел бы взять с тебя обещание, что ты будешь продолжать борьбу с фомальхиванином, если я не смогу.

Так вот в чем дело. Трёигрӱ было гнетущим и долгим.

– Я не уверена, что могу тебе его дать, – наконец сказала Камёлё.

Зӱрёгал устало закрыл глаза и оперся на руки. Но не показал своего разочарования.

– Я скажу тебе кое-что, Камёлё, – произнес он куда менее воинственным тоном. – Д-альфийцы – не нормальные люди. Их мысли странным образом затуманены. Мне не удалось прочитать в них что-либо значимое.

– В этом виноват он?

– Не исключено.

Камёлё передернуло.

– Если он так действует на окружающих, то может быть опасен и для Земли.

– Да, – согласился зӱрёгал. – Это проявилось уже здесь, на палубе Корабля. Пока Хильдебрандт не закрыл каналы коммуникации, я слышал запись.

Он отвернулся и посмотрел на ночной город.

– Я не стану притворяться, Камёлё. Лично мне Лукас Хильдебрандт неприятен – и не только потому, что его выбрал абӱ Аӧрлёмёгерль. Мне не нравится его язвительная ирония, полная бестактность и жажда власти. Мы познакомились на Ӧссе, и я считаю, что он поверхностный сноб, в котором нет ни капли смирения. Но теперь мне все больше его жаль. Он не представляет, с какой силой ему придется столкнуться. Может, поначалу он осознавал. И думал, что справится. Такие, как он, не страдают от недостатка самонадеянности. Но в данном случае он ужасно ошибся.

Исполнитель опустил уши в знак тихого смирения.

– Теперь он провел с фомальхиванином несколько дней, и все его подозрения наверняка отступили. Хороший пример – судьба нескольких д-альфийцев, которых фомальхиванин убил. И хотя Хильдебрандт знает о погибших, он готов это игнорировать. Больше он спрашивать об этом фомальхиванина не станет. Просто забудет. Чужак становится ему все симпатичнее. Хоть ему это и не свойственно, Хильдебрандт полностью доверяет фомальхиванину.

– Мне нужно его предупредить.

– Рё Аккӱтликс! Пойми, о чем идет речь! – воскликнул зӱрёгал. – Здесь никакие предупреждения не помогут.

Камёлё склонила голову.

– Как ты хочешь убить чужака? – спросила она.

– Зависит от обстоятельств. Буду ждать шанса. Может быть, вдохновлюсь твоим примером… тем, как ты подстроила мое падение в кабине такси. А может, придумаю совсем другой трюк.

Зӱрёгал запустил руку во внутренний карман пончо.

– В любом случае – не это.

Он протянул Камёлё раскрытую ладонь.

Глеевари вгляделась. Ее взгляду предстала свернутая спираль из белого металла. Она содрогнулась от ужаса, который в следующее мгновение превратился в сосредоточенность. Ее тело тут же пришло в готовность к прыжкам длиной в восемь метров и к бою не на жизнь, а на смерть, едва зӱрёгал незначительно пошевелит пальцами и попытается задействовать эту штуку. Но его ладонь оставалась совершенно неподвижной.

– Ты знаешь, что это? – спросил он.

– Конечно.

– Умеешь с этим обращаться?

– Конечно.

– Фомальхиванин – глееварин. Это лучшее оружие, которое я могу против него предложить. Но фомальхиванину известно обо мне, а Хильдебрандт меня узнает и сможет его предупредить. Если я потеряю преимущество неожиданности, у меня не будет возможности использовать это. Потому я дам это тебе. А ты уничтожишь чужака.

Увидев, что Камёлё не шевелится, зӱрёгал взял ее руку и вложил в нее белый диск. Несколько мгновений он продолжал держать ее. Все это время Камёлё рассуждала, что есть еще возможность просто не брать это… несмотря на то, как было бы здорово подобную вещь иметь… но затем пальцы зӱрёгала сомкнулись, и шанса на отказ