Книга Твоя безумная Кэтрин - Аня Сокол

– Нет, а ты?

Я пожала плечами. Выходило, что ни Михаил, каким бы циником он ни был, ни я не верим, что хозяин отеля – убийца. Допускаем мысль, но всерьез эту версию не рассматриваем.

– Мало кто сегодня может опознать Кэтрин, – стал рассуждать мой спутник, – та же Елена Столетова цвет ее глаз не помнит.

– Назар сможет, – возразила я.

– А он у нас лицо материально заинтересованное. Заинтересован не опознавать сестру среди ныне живущих, и тогда земля отойдет ему. Так что грош цена его свидетельству. Будь я на его месте и будь я уверен, что сестричка отошла в мир иной, опознал бы какой-нибудь невостребованный труп, да и дело с концом.

– У Кэтрин наверняка были друзья, сокурсники, учителя, наконец, – больше из упрямства возразила я, потому что понять, в каком направлении движутся Мишкины замыслы, было нетрудно. Трудно не показать, что мне это направление совсем не нравилось.

– Почти семь лет прошло, мне ли тебе говорить, что человеческая память словно решето. Они все равно будут сомневаться. Даже я могу вбить в это сомнение такой клин, что человек пойдет на попятный, что уж говорить об опытном адвокате. – Он на несколько минут замолчал, а потом признался: – Устал, башка не варит, – и упал на кровать. – Прошлую ночь почти не спал.

– Охотно верю, – ответила и, наверное, впервые в жизни увидела, как смутился мой спутник. Не играл, а именно испытывал неловкость. Как там сказала бывшая мадам Столетова? Женщина всегда знает, когда от ее мужчины пахнет другой. Только меня, в отличие от нее, это открытие оставило равнодушной.

– Нужно отдохнуть. – Мужчина приподнялся и похлопал по кровати рядом с собой. – Присоединишься?

– Пожалуй, нет, – ответил я, смягчая отказ улыбкой. – Лучше спущусь поужинать, а потом прогуляюсь по территории.

– Отлично. – Он упал обратно на подушку. – Встретишь Столетова, поинтересуйся, как там поживают наши деньги? Готовы ли сменить один кошелек на другой?

– Обязательно, – ответила я, выходя из номера, и даже особо не лукавила.

Машин на стоянке осталось едва ли с десяток. Видимо, не все разделяли святую убежденность Марьи Ильиничны, что на все воля шамана, и поспешили сделать ноги с этого шаманоугодного курорта. Но музыка в баре рядом с рестораном продолжала играть. Я не стала заглядывать внутрь, а решила прогуляться по тропинке. Дошла почти до конца и даже вдоволь налюбовалась на забор, который за прошедшие сутки ни капли не изменился. Мелькнула мысль снова перелезть на ту сторону, но я вспомнила про крест на берегу, представила, как его тень ложится воду, и без Мишки с его шуточками стало жутковато. Всему свое место, а этот крест явно находился не на своем. Я знала это совершенно точно.

По спине пробежал уже знакомый холодок неприятного предчувствия.

– Нет, только не сейчас, – прошептала я, спиной ощущая чужой пристальный взгляд.

Как же я это ненавижу! Совсем как Михаил альтруистов.

Несколько раз вдохнув и выдохнув, а на самом деле набираясь смелости и пытаясь убедить себя, что за спиной никого нет, я обернулась. Собственное шумное дыхание в окружающей тишине вдруг показалось оглушающим. А потом что-то коснулось ладони, что-то мокрое и прохладное.

Честно говоря, я не была к этому готова. А к чему была? Черт его знает, но только не к тому, что кто-то дотронется до руки.

Я взвизгнула, обернулась и увидела того самого белого с подпалинами пса, что крутился в день нашего приезда у будки охранника. Пес посмотрел на меня с укоризной, мол, было бы с чего визжать, и дружелюбно махнул хвостом-бубликом.

– Господи, что ты тут делаешь? – спросила я.

В ответ зверь снова ткнулся носом мне в ладонь, словно выпрашивая лакомство.

– У меня ничего нет, – покаялась я и потрепала пса по холке. – Как тебя зовут? Шарик или Бобик?

Хвост заметался еще интенсивнее, пес всем своим видом показывал, что согласен хоть на Шарика, хоть на Бобика.

– Хороший мальчик, – определилась с именем я и снова потрепала зверя по ушам. Это псу понравилось еще больше, и он коротко тявкнул. Ощущения чужого давящего взгляда исчезло. – Хороший, – повторила я и подняла голову. Вдоль центральной аллеи зажигались фонари. – Идем со мной, – позвала я, и пес послушно потрусил рядом.

Мы вместе вернулись к запертым коттеджам, миновали несколько беседок для шашлыков. Повинуясь какому-то наитию, я свернула с центральной аллеи на боковую дорожку, обошла еще один тотемный столб и остановилась перед одноэтажным строением, больше похожим на барак, чем на коттедж. Голубая краска давно облупилась и местами осыпалась, первая ступень крыльца провалилась, а перила сгнили. Как-то не вязалось это запустение с остальной территорией отеля, с ухоженными дорожками, газонами и едва ли не вылизанными корпусами.

Ветер качнул лампу над крыльцом, и отбрасываемый ей круг света пробежался по земле туда-сюда. Я оглянулась, пес остался стоять на тропинке, не проявляя никакого интереса к домику, на двери которого висела табличка с едва угадываемой надписью «Библиотека».

Я поднялась на крыльцо и задумчиво коснулась большого и ржавого навесного замка. Библиотека была заперта и, судя по количеству листьев под ногами, заперта очень давно.

– А если я захочу любовный романчик на ночь почитать? – спросила я, поворачиваясь к псу, но зверя уже больше не было на дорожке. Видимо, у него появились более важные собачьи дела. – Ну вот, и ты меня бросил, – попеняла я в пустоту и снова посмотрела на облупившуюся дверь: – Разнообразный тут досуг.

Я вернулась в отель и даже поднялась в номер, где успела полюбоваться на спящего Михаила. Но это зрелище не показалось мне сколько-нибудь интересным, а потому взяла купальник и спустилась в бассейн.

Не знаю, в какой момент это произошло. Может, пока я плавала? В этот раз бассейн пустовал. Было как-то неуютно, сразу вспомнились фильмы ужасов. А еще вспомнились истории о том, как люди тонули на мелководье из-за того, что свело ногу, а рядом никого не было. Поэтому, сделав пять кругов, я сбежала в сауну, а потом в душ. Возможно, это произошло, пока я стояла под упругими струями воды. В любом случае, на этот раз алиби у меня не было.

Из бассейна я направилась во внутренний коридор, соединяющий корпуса друг с другом, и вошла в бар, намереваясь выпить чаю, а может, и чего-нибудь посущественней. На этот раз не было никакой паники, никто не бегал, никто не кричал, не спрашивал, что же это делается. Лишь в том, как сидели люди у стойки, как сжимали ножки бокалов, как переглядывались, было что-то тревожное. Я мгновенно уловила это. А может, просто ждала. Ждала чего-то подобного весь вечер, поэтому и не могла оставаться в номере.

– Все в порядке, – объявил вернувшийся в зал Макс.

И я резко остановилась, так и не дойдя до свободного столика. Весь опыт моей, пусть и не очень длинной жизни, подсказывал, что когда говорят «все в порядке» таким деревянно-любезным тоном, на самом деле все далеко не в порядке. Меня тут же накрыло дежавю, вчера мы тоже сидели в этом баре…