Книга Тень Гегемона - Орсон Скотт Кард

Ну и скатертью дорога вам обоим. Вы были балластом на моем корабле, гвоздями в сапоге, колючками в заднице.

Но как здорово было бы показать Валентине письмо от Граффа - от самого Граффа! Пусть даже он скрывает свой личный код доступа, пусть даже снисходительно советует Питеру подражать положительным героям истории - будто кто-нибудь когда-нибудь планировал создание империй-однодневок вроде наполеоновской или гитлеровской! - но он знает, что Локи не умудренный сединами государственный муж, анонимно вещающий из отставного забытья, а всего лишь студент колледжа и к тому же подросток, и все же счел Питера достойным разговора. Достойным совета, поскольку Графф понимает, что Питер Виггин имеет вес сейчас и будет иметь в будущем. Это чертовски верно, Графф!

Чертовски верно, слышите, вы все? Пусть Эндер Виггин спас ваши задницы от жукеров, но это я спасу вашу общую прямую кишку от полного заворота. Потому что никто так не опасен для людей, как сами люди - разве что полное разрушение планеты Земля, и даже от этого мы теперь страхуемся, рассылая свое семя - в том числе маленькое семечко по имени Эндер - на другие миры. Этот Графф, он вообще имеет понятие, как я поработал, чтобы его министерство колонизации появилось на свет? Кто-нибудь дал себе труд проследить историю удачных мыслей, что стали законами, и увидеть, сколько раз следы приведут к Локи?

Ведь на самом деле со мной консультировались, когда решали, предложить ли тебе звание минкола, которым ты так усердно подписываешь свои письма. Спорим, ты этого не знаешь, господин министр. Не будь меня, ты бы подписывался сейчас какой-нибудь картинкой с драконом, как половина всех кретинов, которые болтаются по сетям.

Несколько минут он почти до смерти мучился, что никто не знает о письме, кроме Граффа и его самого.

Потом…

Приступ прошел. Дыхание стало нормальным, победила разумная сторона личности. Лучше не отвлекаться на мысли о личной славе. В свое время его имя станет известным, и он обретет собственно власть, а не просто влияние. Пока что анонимность ему на руку.

Питер сохранил письмо от Граффа и остался сидеть, глядя на экран.

У него дрожала рука.

Он посмотрел на нее как на чужую. Это еще что такое? Неужто я так тщеславен, что письмо от высокопоставленного чиновника Гегемонии заставляет меня дрожать, как пацана на поп-концерте?

Руль взял холодный реалист и оценил ситуацию. Питер дрожал не от восторга. Это преходящее чувство испарилось быстро, как всегда.

Он дрожал от страха.

Потому что кто-то собирает группу стратегов. Лучших детей из программы Боевой школы. Тех, кого выбрали вести решающую битву ради спасения человечества. Кто-то захватил их и собирается использовать. И рано или поздно этот "кто-то" станет соперником Питера, и тогда Питеру придется побеждать в схватке умов не только этого соперника, но и детей, которых тот подчинил своей воле.

Питер в Боевую школу не попал. У него не было того, что для этого нужно. По той или иной причине его отсекли от этой программы, даже не взяв из дому. Значит, любой из тех, кто попал в Боевую школу, является, вероятно, стратегом и тактиком лучшим, чем Питер Виггин, а потенциальный соперник Питера в борьбе за гегемонию собрал вокруг себя лучших из лучших.

Кроме, конечно, Эндера. Эндера, которого я мое вернуть на Землю, если бы потянул за нужные ниточки и направил общественное мнение по другому пути. Эндер, который был лучшим из всех и мог бы сейчас быть на моей стороне. Но нет, я отослал его. Ради его, черт побери, блага. Ради его безопасности. И вот передо мной битва, ради которой я жил до этого момента, и мне предстоит борьба со сливками Боевой школы, а использовать я могу только… только себя.

Рука дрожит. Ну и что? Психом надо быть, чтобы слегка не испугаться.

Но когда этот дебил Чамраджнагар угрожал разоблачить его и все разрушить - только потому, что ему ума не хватало понять: личность Демосфена была необходима, чтобы достичь тех результатов, которых никогда не добился бы Локи, - вот тогда Питер пережил несколько адских недель. Смотреть, как похищают ребят из Боевой школы, - и не мочь ничего сделать, ничего сказать. Нет, он отвечал на письма от разных людей, он провел расследование, которое показало, что лишь Россия имела возможность это осуществить. Но он не осмеливался использовать личность Демосфена и потребовать расследования МКФ на тему, почему не защитили детей. Демосфен мог бы выдвинуть кое-какие рутинные предположения насчет того, что за похищениями детей стоит Варшавский пакт, но от Демосфена, известного русофоба, не ждали бы другого. И все потому, что какой-то ограниченный, тупой, сам себе служащий адмирал решил помешать единственному человеку на Земле, который пытается спасти мир от пришествия нового Аттилы. Он хотел бы крикнуть этому Чамраджнагару: "Если я пишу статьи, пока другой похищает детей, и ты знаешь, кто я, и понятия не имеешь, кто он, - так только поэтому ты хочешь мне помешать? Ты глупее тех кретинов, что отдали правление Германией Гитлеру, решив, что он будет им "полезен"!"

Теперь Чамраджнагар пошел на попятный. Послал трусливое извинение через третье лицо, чтобы к Питеру не попало письмо с подписью. Поздно, вред уже нанесен. Чамраджнагар не только сам ничего не сделал, он помешал Питеру сделать хоть что-нибудь, и теперь Питер стоял перед шахматной доской, где на его стороне только пешки, а у противника двойной комплект коней, ладей и слонов.

Вот потому у него и дрожит рука. А иногда Питер ловил себя на мысли, что хотел бы не быть так полностью, абсолютно одинок. Интересно, не спрашивал ли себя Наполеон в своей походной палатке, какого черта он делает, снова и снова ставя все на способность своей армии сделать невозможное? Не случалось ли Александру жалеть, что рядом с ним нет человека, которому тоже можно было бы иногда доверить принимать решения?

Питер самодовольно скривил губы. Наполеон? Александр? Был другой человек, у которого таких жеребцов была полная конюшня. Программа тестирования Боевой школы показала, что у меня талантов - как у этого, Джона Ф. Кеннеди, президента США, который потерял свой торпедный катер по небрежности, а потом получил за это медаль, поскольку у его отца были деньги и политические связи; затем он стал президентом США и наворотил глупостей, которые политически ему никак не повредили, поскольку пресса любила его безумно.

Так вот это я. Я умею манипулировать прессой. Я могу формировать общественное мнение, тянуть и подталкивать, вбрасывать информацию и дезинформацию, но когда дело дойдет до войны - а оно дойдет, - я буду выглядеть не умнее французов, по которым проехался блицкриг.

Питер оглядел читальню. Так себе библиотека. И колледж так себе. Питер поступил в колледж рано, как студент с подтвержденной одаренностью, а так как ему было плевать на формальное образование, он поступил в местный филиал университета штата. Впервые в жизни Питер позавидовал своим соученикам. Все, что их волновало, - следующий экзамен, учебная карьера да свидания.

И я мог бы так жить.

Ага, как же. Он убил бы себя, если бы его волновало, что скажет какой-нибудь преподаватель о его очередной работе, или что думает какая-нибудь девица о его стиле одежды, или какая из двух футбольных команд сегодня победит.