Книга Башмаки на флагах. Том 1. Бригитт - Борис Конофальский

Кавалер повернутся и пошёл к себе в шатёр, время было уже обедать.

Глава 7

Утром стали снимать лагерь, собираться в Эшбахт. Пока запрягали первые телеги и пока собирали палатки, приехали Брюнхвальд и Гренер. Они отвозили безголовое тело кавалера Рёдля в замок барона фон Деница. Волков сидел на раскладном стуле рядом с бочкой, на которой лежали списки трофеев и стояла кружка с пивом. Списки он давно изучил и теперь смотрел, как четверо солдат под руководством Максимилиана снимали его драгоценный шатёр.

Как только он взглянул на приближающихся к нему офицеров, так сразу понял, что у них для него что-то есть. Да, они знают что-то такое, чем хотят немедленно поделиться с ним. Карл Брюнхвальд, да и Гренер тоже, оба ему нравились как офицеры и как люди, но их обоих Волков считал простаками. У них что на уме, то и на языке, то и на лице. И сейчас они шли к нему с лицами весьма озабоченными.

«Ну что ещё, мне опять ждать плохого?»

Офицеры поклонились, и после обычного приветствия Карл Брюнхвальд сразу начал:

— Рад сообщить вам, кавалер, что барон Адольф Фридрих Балль фон Дениц жив.

Волков смотрел на него из-под бровей взглядом нехорошим:

«Шутит ротмистр? Да нет, он и шутить-то не умеет, сколько его знаю, от него шуток не слыхал, да и старый кавалерист Гренер взволнован и серьёзен».

— И что же, вы его сами видели, господа?

— Нет, — говорит Брюнхвальд. — Нас до него не пустили.

— Привратник был больно строг, — вставил Гренер.

— Что? Как так, почему? — кавалер всё больше удивлялся.

— Это был не привратник, больно важен он был для привратника, — рассуждал Карл Брюнхвальд. — Видно, родственник барона какой-то.

— Может и так, — согласился Гренер.

— И что же вам сказал этот родственник-привратник?

— Сказал, что барон будет благодарен за то, что привезли тело Рёдля, так как барон имел сильную привязанность к этому рыцарю.

Это Волков и сам замечал, он видел, что отношения барона и кавалера вовсе не походили на отношения сеньора и вассала. Не знай Волков о любовных похождениях барона, так подумал бы, что у этих двух достойных господ противоестественная связь. Уж больно они были близки, словно братья. Как-то, когда барон со своими людьми приехал только к нему в лагерь, ещё на пиру до сражения, кавалер заметил, что барон, допив вино из своего бокала, стал отнимать бокал у Рёдля, а тот свой бокал не отдавал, пока вино не расплескалось, и тогда Рёдль просто выплеснул остатки вина в лицо барону. И тот всего- навсего засмеялся и, вытерев лицо, назвал кавалера свиньёй, а тот в ответ обозвал барона дураком, на этом всё и закончилось. Такое поведение было присуще мальчишкам, но никак не взрослым господам, коих считали лучшими турнирными мастерами и гордостью графства. Да, не знай он, что барон был любителем женщин, он так и подумал бы, что у барона и кавалера Рёдля своеобразные отношения. Но он был в этом уверен ещё с первой встречи на балу в дворце Маленов, он заметил, что у его жены Элеоноры Августы и у барона отношения намного свободнее, чем предполагает этикет. Они вели себя так, как ведут себя бывшие любовники. Он с ней шутил, а она смеялась его шуткам и была к нему весьма благосклонна. Может, поэтому Волков не очень жаловал барона, кроме того, тот ещё был злым на язык.

Сейчас же он сидел и ковырял ногтем ржавый обруч бочки и, вспомнив всё, что мог, про барона, наконец спросил:

— Так вы не видели барона, господа?

— Нет, — ответил Брюнхвальд, — тот господин сказал, что барон тяжко болен после ранения и Господь ещё не определился с будущим барона.

— Он так и сказал: «Господь ещё не определился с будущим барона»?

— Именно так и сказал, — кивали головами господа офицеры.

Так обычно говорили врачи, когда жизнь пациента висела на волоске и ещё нельзя было понять, выживет ли больной или нет.

— Ну хорошо, господа, — наконец произнёс кавалер, — спасибо, что избавили меня от скорбной обязанности.

— Рады были послужить, кавалер, — отвечал за двоих Карл Брюнхвальд.

Лагерь снимался, Волков не стал по военному обычаю собирать весь обоз в единое целое. Авось уже не война, он велел тем телегам, что уже готовы, ехать в Эшбахт и не ждать других. Так будет меньше толчеи в кустах, глине и на подъёмах у холмов.

Он увидал среди других молодых людей, что уже седлали своих коней, Увальня и подошёл к нему:

— Александр, дорога для вас знакома, прошу вас, скачите в Мален, к епископу, к жене, передайте ей, что дело сделано, война закончена, я возвращаюсь домой и прошу её возвращаться.

По лицу Увальня кавалер понял, что тому уже не очень-то хочется снова провести день в седле, а потом ещё полдня на обратном пути, но это кавалера заботило мало, он усмехнулся и пошёл искать своего коня, которого Максимилиан уже оседлал.

А в Эшбахте началась пьянка. Офицеры раздали серебро, что получено было за пленных. Кое-что забрал Рене на постройку заставы. Много забрали офицеры, ещё часть забрали сержанты. Но даже так выходило, что каждому простому причитается по талеру. Это не считая оружия, доспехов, лодок, телег и провианта, что ещё не были проданы. Так что солдаты, особенно те, что не успели жениться, шли в кабак. А куда же ещё идти солдату? Там его всегда встретит добрый кабатчик да покладистые бабы, все будут ему рады за самую мелкую серебряную монету. И ничего, что у тех баб не все зубы на месте или морды биты. Солдаты — люди неприхотливые, им и такие нравятся. А тем, кто с претензией, кому подавай дам мытых и приятного вида, так своё тоже получали. Сразу, как только слухи дошли, что войско с победой идёт домой, так из города Малена, из Леденица и даже из Эвельрата приехали в повозках вездесущих торговцев дамы самые разнообразные. На все вкусы и все кошельки. Были среди них и такие, что просили за благосклонность и полталера, и были они так пригожи и опрятны, что ими и офицеры не побрезговали бы.

В общем, в кабаке было не протолкнуться, даже порой и не войти. Люди пили прямо на дороге перед кабаком, тут же ели и тут же, за воняющими мочой углами кабака, на радость местной детворе ушлые дамы одаривали ласками пьяных солдат.

Дело было весёлое, так все веселились, и к вечеру Волков послал Максимилиана к Брюнхвальду, чтобы тот выставил на ночь своих сержантов, что были трезвы, дабы не случилось чего нехорошего. А как иначе, пьяные солдаты злы бывают, когда у них кончаются деньги, а выпивку или женщин ещё хочется.

А талер кончается быстро — два дня, и нет монеты, теперь она у кабатчика да у ловких баб.

К вечеру во двор въехала карета. Было в доме тихо. Дворовых он почти и не видел, как приехал, только Мария суетилась у плиты да по дому. Она и сапоги ему снять помогала.

А тут, только карета во двор въехала, и жизнь в дом вернулась.

Бригитт первая в дом взбежала, яркая, простоволосая, хоть и немолодая уже, но ей можно волосами хвалиться, так как незамужняя она, а волосы у неё красоты необычайной. Он встал с кресла, а она села пред ним в книксен, голову склонила и, не скрывая, что рада его видеть, схватила его руку и поцеловала, так долго держала руку его, что Мария это заметила. Девка эта всё всегда замечала, что в доме происходило.