Книга Скелет в шкафу - Галина Щербакова

– Скажите, Аня, вы всех Красицких хорошо знаете… есть ли какой-то умысел в смерти Ольги и дочери? Не просто случайный убивец придушил женщину, а шел человек именно для этого?

– Я сама об этом не раз думала, – ответила Анна. – И так могло быть – в смысле случайно, время наше все из себя случайное, – эдакая причуда, а не время, – но и умысел вполне мог быть. Вполне!

– Какой же?

– Мой подопечный… Красицкий… Я вам с ходу могла бы назвать, чего сроду, конечно, не сделаю, десять, двадцать человек, которые спят и видят, как прилетает к Красицкому ворон и клюет ему глаз. Сначала один, потом другой…

– У него столько врагов?

– Скажем, друзей. Подруг. Они все при нем, и каждый рисует эту картину клева. Я когда-то читала, не помню, чей рассказ, про изысканнейшую смертную казнь. Просто человек каждый день получает сообщение – тогда-то ты умрешь, ибо приговорен. Проходит время, и день в день, минута в минуту человек умирает. От приговоренности людьми, которые одновременно думают о мгновении его смерти.

– Но тут же ничего похожего. Он, слава богу, жив…

– Ну такой убийца… Психологический извращенец… А! Не обращайте внимания. Это мои умственные химеры. Я бы сама его убила, если бы не боялась греха. Считайте, что от меня Красицкого защищает Христова заповедь.

– Увы! Это у нас как защита не прохонже…

– Я ж про свой случай… Он такой… И я тут всего вкусно наготовила, как бы помня свой тайный-претайный умысел сунуть ему в кофе циан. Не сунула! Будет угощать – ешьте смело.

– Странные вы мне вещи рассказали…

– Скажите спасибо, что я уезжаю. А могла бы еще и не то рассказать.

Она улыбнулась Юраю как-то печально и игриво одновременно. Странная такая женщина, творящая вкусное в горьком чаду. Выплачивающая не свой долг. Ненавидящая Красицкого и надписавшая ему кастрюльки с едой на две недели.

«Это кино, – думал Юрай. – Это изначально мир, придуманный под жизнь… Но когда в нем крутишься долго, то уже и не понять, где улица, а где ее декорация, где чувство, а где имитация. Спятишь!»

Анна уехала. Партию в шахматы отложили на завтра с преимуществом Красицкого. Всегда ничего, а тут преимущество злило, и Юрай целый вечер в постели двигал фигурки туда-сюда, туда-сюда… Но, кажется, ситуация для него была безнадежной.

Зато пришли другие мысли. Как, оказывается, просто объяснилось то ночное посещение дачи. Наверное, в каждом случае, и смерти Ольги, и смерти Светланы, есть простое, чтобы не сказать элементарное объяснение. И оно лежит себе спокойненько, просто в голову не приходит прийти и взять в руки эти простые причины. Хотя разве может быть простой причина убийства? В том-то и дело, что может. Знать бы, на какой полочке лежат эти простые ответы.

На следующий день Юрай пошел на недалекую прогулку. Дом Кравцовой был грубо заколочен досками, вырванными из ее же забора. Юрай вошел во двор. Через прорехи в ограде. Уже успел пожухнуть огород, уже был разрушен курятник, смерть неживого была даже как бы убедительней, сильней смерти женщины. Еще месяц тому здесь было упорядочено и разумно, а сейчас наступало царство хаоса. «Безумие, – подумал Юрай. – Отламывали доски в одном месте и абы как колотили их на окна. И стекла трескались, а кто-то продолжал колотить, со смаком загибая ржавые гвозди».

В то самое время, когда кому-то негде жить… Совсем негде. Просто нет крыши над головой. Это он вспомнил ту женщину, что поселилась в доме под полиэтиленовым пологом, который, кстати, дала ей Кравцова. Ноги сами понесли его в ту сторону. Но в доме уже никто не жил. Полиэтилен был снесен ветром и шелестел на земле громко и вызывающе. В пустом доме остались следы недавнего жилья: баночки, пакетики, разбитое блюдце со следами еды. Куда делась эта несчастная с ребенком? Надо бы спросить… У первой женщины, что шла с электрички и руки ее до земли оттягивали сумки, спрашивать было неловко. Во-первых, кто ты такой, чтобы спрашивать? А, во-вторых, ей-то какое дело до чужих беженцев, если у нее глаза из орбит вылезли от собственной тяжести жизни.

– Здравствуйте! – тем не менее сказал Юрай.

– Прямо щас, – ответила женщина и прошла мимо.

А потом на улице встретился мальчишка, и Юрай спросил:

– Не знаешь, куда делись беженцы?

– За ними машина приехала, – охотно ответил мальчишка. – Я вас знаю, вы возле черного места живете. Потому и хромаете. Там жить нельзя.

– Да нет, – возразил Юрай. – Я хромаю сам по себе.

– А Шамиль мне подарил талисман. – Мальчишка вынул из кармана кусочек малахита. – В нем энергия из самого центра Земли. Я с ним теперь сплю.

– Покажи, – попросил Юрай.

Кусочек малахита был частью какого-то предмета. С одной стороны он был обработан, с другой – разбит, выломлен и остр.

«Ну вот, – сказал себе Юрай, – еще одно доказательство величия простых ответов. Я же видел эту женщину во дворе… У нее был порезан палец, и она потеряла кусочек пластыря. Я его нашел и выбросил. Так все элементарно».

Он отдал мальчику кусочек малахита.

– Красивая вещь, – сказал он ему.

– Полезная, – ответил мальчик.

Когда Юрай вернулся с прогулки, Красицкий уже ждал его с хитрым лицом.

– Сдаетесь сразу, или я вас еще поваляю?

– Сдаюсь, – засмеялся Юрай.

Ему хотелось рассказать историю с беженкой и этим кусочком малахита, но с какой стати? Зачем старику эти его наблюдения о «простых вещах». И все-таки не выдержал.

– Там, на окраине, в разрушенном доме жила беженка… Я ее видел однажды в вашем дворе.

Куда делось хорошее настроение Красицкого. Завелся с пол-оборота.

– Да что вам все надо? Видели – не видели. Уехала – не уехала. Знать не хочу!

Разве Юрай сказал, что она уехала? Он сказал – жила. Может, умерла (тут так получается, многие мрут), может, живет в другом доме… По логике же простых истин, Красицкий вел себя так, будто знал, что за ней приезжала машина. Хотя, может, тот же самый мальчик ему рассказал? Вполне могло быть.

– Да это я так, – миролюбиво сказал Юрай. – Посмотрел, как быстро разрушается подворье Кравцовой… У нее все ладно было, опрятно…

– Да ну ее! – еще пуще рассердился Красицкий. – Она была ведьма, эта баба. Подпалить меня хотела, да не получилось.

– Кравцова? – удивился Юрай. – Она мне рассказывала, как вас поджигали с трех сторон…

– Вот! – закричал Красицкий. – Вот! Откуда такое знать, если не сам делаешь?

– Но, если сам делаешь, разве будешь об этом трезвонить?

Красицкий посмотрел на Юрая с еще большей злостью.

– Вы все вынюхиваете? Да? Я про вас слышал. Вам за то, что вы всюду лезете, уже накостыляли. Мало? Я вам тоже дам палкой, если будете совать нос в мои пожары. Я горел? Я. Я потушил? Я. Вы тут при чем?