Книга Красная зима - Галина Гончарова

- Милочка, вы же копия леди Малфой!

Анна, которая и думать не думала, ни о какой копии, едва не споткнулась. И воззрилась на растрепанную девицу.

- Простите?

- Вот! Я же говорю!

- Вы меня с кем-то путаете, любезнейшая. Я не участвую в вашем… косплее.

- Ань, поучаствуй! – взвизгнула рядом Кира. – Анечка!!!

- Кира, милая, я уже слишком старая для ваших игрищ…

- Смеешься!?

- И я не умею. И не хочу. И…

- Аня, а я геометрию могу подтянуть…

Кира посмотрела умоляющими глазами, и Аня сдалась.

- И английский.

- Хорошо! Йес!

- Оф кооз, - согласилась Анна. И пошла вслед за распорядительницей.

Организовано все было научно. Неведомый благодетель понимал, что если позволить толпе школьников распоряжаться самостоятельно, или бросить их на произвол судьбы, ничего толкового не получится. В лучшем случае – повальная пьянка с гулянкой. Поэтому были наняты несколько профессионалов, прописан сценарий, а распределение ролей…

Импровизация – наше все.

Неожиданно для себя, Аня втянулась.

Ей и изображать ничего не надо было, просто ненадолго стать самой собой.

Аристократка? А она-то кто?

Беспокоится за своего сына? И это верно…

Аня не играла, она была самой собой. И так это красиво получалось, что кое-кто из мальчишек поглядывал с восхищением, забыв про разницу в возрасте, а главный герой и виновник торжества вообще показал Кире большой палец.

- Твоя тетка?

- Родственница, - не стала вдаваться в подробности Кира.

- Ваще потрясная! Не как все эти старперы…

Кира довольно улыбнулась. Правильно она Аню с собой взяла! Вот правильно…

Игра продолжалась весь день. А вечером были шашлыки. И костер, к которому так приятно было протягивать руки, и песни под гитару, которая оказалась как-то удивительно кстати, и горячий глинтвейн, в котором не было ни капли алкоголя, и звездное ночное небо…

Кира честно пыталась высидеть подольше, но так умоталась за день, что ее быстро сморил здоровый сон. Аня проверила девочку, укрыла ее одеялом, и вышла из комнаты, которую им отвели на двоих. Повернула ключ.

Изнутри комнату тоже открыть можно, за это она не беспокоилась. Кира не испугается. А спать не хотелось.

Прошлое властно надавило на плечи, всколыхнулось ледяной волной, приморозило душу…

Ее прошлое.

Аделина Шеллес-Альденская, невероятно прекрасная в белом платье и бриллиантах, голубые глаза смотрят надменно.

Дочь моя, вы так неуклюжи…

Сегодня Анна не узнала себя в зеркале. Белый парик, белый балахон, грим… она стала больше похожа на мать, как это ни странно.

И – страшно.

Родители остались – там. Сестры, Илья… Яна.

Про сына Анна не думала. Ее сын был рядом с ней, она это твердо знала. Рядом…

Скоро она заберет его из больницы. Гошка…

На специально отведенной площадке продолжался шум и гам. Но туда идти не хотелось. Хотелось побыть наедине со своими мыслями, погулять, посмотреть на звезды, подышать чуточку морозным воздухом декабря…

Что у нас на карте?

Это Анна посмотрела, когда ехали в Рахманино. С одной стороны – деревня. Недалеко, около двух километров. И рядом и шум не тревожит.

С другой стороны – поле. Туда идти не хотелось, грязь месить.

С третьей – старое кладбище. Там фашистов хоронили.

Кто такие фашисты, Анна знала из памяти Яны. Люди, которые искренне считали себя - выше других, и были уверены в своем праве распоряжаться низшими. То есть – мразь.

Это Анна точно знала, как урожденная княжна Воронова.

Она стояла на социальной лестнице выше многих и многих. Но делало ли это ее – высшей? Или кого-то низшим?

Люди не равны, но не равны они не кровью или цветом кожи. Люди не равны своими способностями и талантами, умами и душами. И арийская, и еврейская нация может породить мразь, а может – и героя. Нет, нельзя судить, нельзя…

И как человек, который видел Освобождение, Анна могла еще добавить – будь прокляты те, кто начинает войны! Будь прокляты навеки, до гроба и за гробом! Но думать об этом все равно не хотелось.

С четвертой стороны был небольшой перелесок. Посадки, как назвала это Кира.

Погулять там?

Почему нет…

Анна решительно направилась в сторону деревьев.

Страх? Страха она не испытывала. Но на всякий случай…

Яна была умна и запаслива. И оружие у нее было.

В кармане у Анны лежала заточка. Верная, надежная… пусть лежит. Не то, чтобы она ее пустила в ход. Но…

Как многие люди, Анна в чем-то фетишизировала оружие. С ним было спокойнее. Хотя убивает-то не заточка, а человек. И чего стоит кинжал, если к нему прилагается слабая рука?

Но об этом Анна не думала. Она медленно шла среди деревьев.

Медленно-медленно, иногда застывая на одном месте. Она пыталась - что!? Она и сама не знала, может быть, отогреться, а может, не заплакать… или наоборот?

Поплакать там, где ее не увидят?

Что-то недоброе разбудил в ней этот день, злое, нехорошее…

Именно поэтому ее и не заметили.

Анна непроизвольно сместилась в сторону кладбища – человек обычно заворачивает в сторону основной руки, вправо. Сместилась, а когда услышала голоса, стало поздно поворачивать обратно.

- …сюда?

- … и …!

Двое мужчин переговаривались.

Ругались.

Анна замерла на месте. Хелла, твоим именем! Да что ж такое!?

Бежать?

Она не рисковала. Сюда как-то дошла, а вот обратно? Сейчас хрустнет ветка, или метнется луч фонарика… единственное, что позволила себе девушка – опуститься на колени и прижаться к дереву. И порадоваться, что у Яны вещи – практичные. Немаркие.

Куртка была камуфляжной, в серо-бело-черных тонах. Ночью – и не заметишь. Анна думала взять пальто, но потом остановилась на куртке и джинсах. И не прогадала.

А вот сапожки тонковаты, и носки она не надела. Ноги замерзнут…

Не до ног тут!

Двое мужчин разговаривали на русском матерном. Анна прислушалась – и скривилась от отвращения.

Мародеры.

Твари, ничтожества, шакалы помоечные! Существа, слишком трусливые для честного боя, но подлые, жестокие и опасные.

Во все времена таких давили…