Книга Временная мама - Ольга Алёшкина

— Да подавись ты, своими деньгами! — воскликнула я. — Ты знаешь, что ребенок снег ел? Намеренно жрал этот снег, заболеть, чтобы папа к нему приехал.

— Это он тебе такое сказал? — удивился он и направился в комнату: — Я с ним сейчас же поговорю.

— О, господи, — схватила я его за рукав, — разве в этом дело! Ты серьезно не видишь проблемы или не хочешь её замечать?

Ответить он не успел. Скрипнула дверь, в проеме показалась взлохмаченная голова Славика. Мы замерли, как по команде, а ребенок серьезно спросил:

— Вы ругаетесь?

— Нет, что ты, мы разговариваем, — выдавила я улыбку. Игорь сунул руки в карманы, покачался с пятки на носок и сказал:

— Сын, беги в комнату, я сейчас приду.

— Не люблю, когда ругаются, — буркнул по нос Славка и хлопнул дверью.

Может появление Славика тому виной. Такого грустного, напуганного, как мне показалось. Я представила возможные варианты встреч с той, другой, и мне невыносимо жалко его стало. Как она его встретит? Чужая, неподготовленная к этой встрече женщина. Да-да, я знаю, жалость — плохой советчик и просто ужасный пособник решений, но…

Господи, сколько этих злосчастных «но», которые мы сами же себе и придумываем! Такие тюти, как я придумывают! В общем, я опять согласилась. «В первую очередь, из-за ребенка», — убеждала себя. Собственно, так оно и было.

Лидка чуйка сработала, как обычно, на совесть, позвонила она мне, как только за Шмаковым закрылась дверь. Я поначалу трусливо намеревалась скрыть от неё, но вовремя сообразила: шило в мешке не утаишь. Отделываться обтекаемыми фразами, в разговоре с ней, сложно, а откровенно врать я не научилась. Когда она услышала, что Славка по-прежнему у меня, протяжно простонала в трубку, а после воскликнула:

— Тьфу, ты, вся в бабку!

Что-то подобного я и ожидала, бабку Клавдию она припоминала мне всякий раз. Я бабушку почти не помнила, но Лидка утверждала: «вот уж где слабачка». По её рассказам, дед пил, поколачивал бабку по молодости, да и любовниц на стороне имел, не единожды клялся завязать, а бабка таяла и прощала. На её похоронах кумушки шептали «святая женщина», а Лидка утверждала: обычная страдалица. «Ну, нравилось ей страдать и душу его заблудшую спасать!» — добавляла она. Мне всякий раз хотелось возразить: ей-то откуда знать, она подростком была, когда бабушки не стало? Но я, будучи дитем на тот момент, знала и того меньше, поэтому в дебаты на данную тему не вступала.

— Только не говори мне, что ты ждешь, когда он падет к твоим ногам, — насторожилась она, а я разволновалась:

— Ты в своем уме?!

— У меня к тебе точно такой же вопрос, — фыркнула сестрица.

— Да, что мне тарелку супа жалко, — не придумала я ничего лучше, — ребенок доучится четверть, и он его заберет.

— Господи, иногда нужно быть стервой, пойми ты!

А что если, она права? Что если, я вернуть его хочу, и пытаюсь доказать: вот она я, вся такая хорошая и порядочная?..

На следующий день я злилась. На Игоря, на себя, и даже немного на Лидку. Вероятно, эта злость и привела меня в загс. Я подала заявление на развод, вышла на крыльцо загса и попыталась вдохнуть полной грудью… Хотя, кого я обманываю? Никаких сброшенных «с плеч камней» не ощущалось.

«—Ладно, это только заявление», – сказала себе, – подождем самого развода».

Наверное, по этой же причине я согласилась на ужин, когда через пару дней объявился Федоров. Встретиться мы договорились в мой первый выходной. Поначалу я отнеслась к этому свиданию равнодушно, а с самого утра начала волноваться. Словно из ниоткуда явилось предвкушение встречи, оно будоражило фантазии и надежды. Черт возьми, да, я сто лет на свидания не бегала!

Шмаков, на мое требование провести время с ребенком, заявил, что тот прекрасно побудет один. «Он с пяти лет бывает дома один, не о чем волноваться, – добавил он и поинтересовался: – У тебя что, свидание?»

— А вот это тебя не должно волновать, — ответила я и отрезала: — В моем доме ребенок один сидеть не будет. Пусть у тебя сидит, или у матери своей, но не здесь. Можешь отправляться в командировку, задерживаться на работе или по прочим делам, но только сегодняшний вечер ты проведешь с ним.

— Я понял, — обреченно вздохнул он и повесил трубку.

Наряд я меняла два раза. Мне хотелось создать такой образ, чтобы он смотрелся достойным и ненарочитым одновременно. Выбор пал на трикотажное платье, свободного кроя, которое я оформила ремешком на талии и дополнила высокими сапогами. Со Шмаковым встретились буквально в дверях, разглядывал меня чересчур пристально и… недовольно? Я спешно накинула пальто и вскочила за дверь – лучше не говорить с ним, не портить себе настроение. И без того волнуюсь.

Снаружи ресторан выглядел обманчиво, на деле же оказался махиной. Два этажа полного зеркал, люстр и разнокалиберных столов для различного толка компаний. В окружение пафосных кресел или снабженных мягкими диванами, столы были спрятаны в уютные островки-зоны и просто выставлены посередине зала. Я почувствовала неловкость, но покуда следовала за провожающим меня сотрудником, успела разглядеть людей, одетых куда более демократично чем я.

Столик оказался на четверых. Хотя, я заметила, для двоих, с фонариком на столе, тоже имелись. Федоров развалившись на диванчике, что-то строчил в телефоне. Впрочем, при нашем приближении он поднялся, отложил телефон и протянул мне руку.

— Вы обворожительны, Лиза, — отвесил он мне комплимент, а я опять почувствовала себя не в своей тарелке. Никогда не умела их принимать. — Туда, сюда? — указал поочередно на диван с одной стороны и кресло с другой. — Где тебе будет удобнее?

Я выбрала кресло. Когда мы закончили с заказом, причем Максим в меню даже не заглянул, из чего я сделала вывод: он тут завсегдатай, Федоров наклонился ко мне и попросил:

— Расскажи мне о себе.

— О… — протянула я, — это скучно. У меня самая обычная жизнь.

— Поверь мне, у меня тоже, — с легкостью бросил он. — Хорошо, ты права, давай, поговорим о чем-нибудь нейтральном, а узнавать друг друга станем постепенно.

Тоже. Только я не ужинаю в подобных ресторанах, не езжу на премиум-класса тачках и, судя по загару на его лице, не летаю отдыхать по несколько раз в год. Ведь не солярии же он посещает? Я перевела взгляд на подвернувшиеся сединой виски и подумала: сколько же ему все-таки лет?

— Фух, — выдохнул он так, будто спускал из легких воздух, чуть откинулся и удивился вслух: — Похоже, со мной что-то не так.

— В смысле? — заинтересовалась я.

— Я никак не подберу тему для разговора, а это значит только одно: мне важно тебе понравиться. Черт, а мне действительно важно тебе понравиться! Давненько со мной такого не бывало.

«Это такой беспроигрышный трюк? — подумала я. — Чтобы дурочка, вроде меня, почувствовала себя особенной?» Неуверенным Федоров не выглядел: ни сейчас, ни при посещении нашего салона. Если это все-таки трюк, то нужно признать весьма удачный. Мне безусловно польстили его откровения.