Книга Забытый брак - Мелани Милберн

— А что, я давала тебе его координаты?

— Нет, но я знаю о твоем отце достаточно, чтобы выяснить, как с ним можно связаться. Хочешь, я позвоню?

Эмелия подумала об отце и его новой жене, которая всего на три года старше ее. Трудно представить, что после всех взаимных оскорблений отец сорвется с нагретого солнцем шезлонга на побережье Австралии и полетит через полмира в Испанию с букетом цветов желать дочери скорейшего выздоровления.

— Не стоит беспокоиться, — сказала она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком горько. — У него наверняка есть более важные дела.

Хавьер отодвинул для жены кресло за обеденным столом и, пока Эмелия садилась, не спускал с нее задумчивого взгляда.

— Наше прошлое очень похоже, за исключением уровня благосостояния, — сказала она, когда он тоже сел. — Мы росли без матерей, потом потеряли связь с отцами. Это и сблизило нас, когда мы впервые встретились?

— В том числе.

— А что еще?

— Похоть, похоть и еще раз похоть, — ответил Хавьер, дернув уголком рта в усмешке.

Эмелия поджала губы. Она злилась на себя за то, что покраснела, и на него за то, что это его так явно забавляло.

— Уверяю тебя, что не вышла бы за мужчину только по велению плоти. Я должна была любить — за внутренние достоинства, не за деньги и статус или мастерство в постели.

— Стало быть, тогда ты полюбила меня, Эмелия. — Все еще посмеиваясь, Хавьер расправил салфетку на коленях. — Вопрос в том, вспомнишь ли ты, как полюбить меня снова.

Глава 5

Эмелия положила на колени свою салфетку, избегая взгляда угольно-черных глаз мужа. Ей как никогда хотелось вспомнить все о Хавьере, об их совместной жизни и о любви, которая их якобы связывала.

Разгадать его чувства по выражению лица или поведению казалось невозможным. Эмелия могла понять, почему Хавьер не хочет проявлять слишком много эмоций, пока никому еще не ясно, вернется ли к ней память. Если она так ничего и не вспомнит, он будет чувствовать себя глупо. В любом случае врачи рекомендовали ему не давить на жену. Было ли это причиной его вежливой отстраненности, сквозь которую иногда, очень редко прорывалось что-то личное?

— Наверное, глупо, что я не спросила тебя раньше… А чем ты зарабатываешь?

— Покупаю и продаю предприятия. У меня международная компания. Именно поэтому я в последнее время проводил столько времени в Москве, готовил почву для большой сделки.

Эмелия помолчала, переваривая информацию, пока Хавьер разливал по бокалам вино.

— Какие предприятия ты покупаешь?

— Умирающие. — Он довольно равнодушно пожал плечами. — Я даю им новую жизнь и перепродаю уже гораздо дороже, чем купил.

— Судя по всему, это доходный бизнес. — Она повертела в пальцах хрустальный бокал. — Твой отец занимался тем же?

— Нет, он продавал технику через сеть магазинов в Испании. Он ждал, что я унаследую его дело, но мне было скучно торговать холодильниками и тостерами.

— Вы из-за этого поссорились?

— В том числе.

Пока Алдана расставляла на столе закуски, Эмелия думала о богатстве мужа. Частный самолет, огромная вилла с прислугой и имение с садами и оливковыми рощами — все это требовало огромных затрат. Интересно, Хавьер тратил отцовское наследство или то, что заработал сам? Наверное, он отлично ведет дела, ведь для покупки даже одной компании нужна солидная репутация и еще более солидный капитал. А если Хавьер покупает и продает сразу несколько, да еще по всему миру, он гораздо успешнее, чем предполагала Эмелия. Она решила при первой же возможности залезть в Интернет и навести справки о человеке, за которым так неожиданно оказалась замужем.

— Gracias, Алдана — поблагодарил домоправительницу Хавьер.

Женщина вышла, незаметно для хозяина бросив на Эмелию испепеляющий взгляд. Эмелии захотелось обратить на это внимание мужа, но она не решилась. Хавьер может подумать, что она слишком много себе позволяет, возводя напраслину на Алдану, которая была неотъемлемой частью виллы. Но молодой женщине казалось странным, что домоправительница не прониклась к ней симпатией после двух лет под одной крышей. Это заставляло Эмелию задуматься, каким человеком она стала за последние два года, как должна была себя вести, чтобы заслужить такое отношение?

— Тебе не нравится вино? — спросил Хавьер после нескольких секунд тишины. — Это было одно из твоих любимых.

Эмелия сморщила нос:

— Наверное, у меня что-то случилось с вкусовыми рецепторами. Я лучше буду пить воду.

— Может, позвать доктора? Ты могла подхватить инфекцию в больнице.

— Честно сказать, меня тошнит от докторов. Все, что я хочу, это поскорее поправиться.

Но когда Алдана принесла горячее, невидимые тиски вокруг головы Эмелии снова сжались. Ковыряя вилкой в тарелке, она чувствовала себя совсем больной и мечтала только об уютном убежище в большой кровати.

— Тебе действительно нехорошо? — спросил Хавьер.

— Прости. — Эмелия выдавила виноватую улыбку. — Голова болит все сильнее весь вечер.

— Пойдем. — Он заботливо помог жене выбраться из кресла. — Я отведу тебя наверх и помогу устроиться. Ты уверена, что доктор не нужен? Может, просто позвонить и спросить его мнение?

— Не стоит. Доктор Пратчетт сказал, что после травмы головы мигрени могут продолжаться несколько недель. Мне нужно только болеутоляющее и несколько часов сна.

Хавьер вышел из спальни, пока Эмелия переодевалась в ночную рубашку, через несколько минут вернулся обратно со стаканом воды и таблеткой.

— Завтра я улетаю в Москву. — Он сел на край кровати. — Мне позвонили, пока я был внизу. Прости, что приходится срываться почти без предупреждения, но с твоей аварией я совсем запустил бизнес.

— Это ты прости, что причиняю тебе столько беспокойства.

— Алдана и другие присмотрят за тобой два-три дня, пока меня не будет.

— Я вполне способна сама за собой присмотреть. — Эмелия упрямо скрестила руки на груди. — Я не ребенок, и мне не нужны няньки.

— Эмелия, журналисты шныряют вокруг виллы, чтобы заполучить историю. В своем нынешнем состоянии ты для них — идеальная жертва. Они набросятся на тебя, если ты выйдешь за ворота, и совсем собьют с толку бестактными вопросами.

— Эти предосторожности ради меня или ради тебя? — Глаза Эмелии сузились.

— На что ты намекаешь?

Молодая женщина прикусила губу так сильно, что та побелела.

— Я не понимаю, что происходит. Где правда? Ты утверждаешь, что мы были счастливо женаты, но как такое могло быть, если ты относишься ко мне как к вещи?

Он мягко положил ладонь на щеку жены, развернул ее лицо к себе: