Книга А ночь была как музыка, как милость - Валерий Столыпин

Нужно было срочно решать, что делать. Приемлемого выхода не существовало.

Леночка вела себя как взрослая женщина: уверенно и твёрдо сообщила маме, что вмешательство в её личную жизнь ничего не изменит.

– Ты не сможешь контролировать меня вечно. Я люблю Сашу, поэтому буду делать так, как нужно моему мужчине.

– Какому мужчине, Леночка! Он ребёнок.

– Не важно. Он человек ответственный.

– Тогда я иду к его родителям! Адрес.

– Челюскина десять, пятьдесят вторая квартира. Фамилия Брагины. Игорь Леонидович и Анна Анатольевна. Я пойду с тобой.

– Как хочешь. Интересно, как ты запляшешь, когда они пошлют нас к чёртовой матери.

– Пусть будет так. Они не могут запретить нам любить друг друга. Я должна предупредить Сашу, мне с ним необходимо поговорить. Отпустишь?

– Иди. Но никакого… никаких… только поговорить.

– Хорошо.

Леночки не было дома около часа. Настроение девочки не изменилось: она была оживлена и явно довольна.

– Саша согласен, сегодня он поговорит с родителями,  потом придёт и расскажет.

– О чём он собирается разговаривать, спросит разрешения спать с тобой? Кажется, я с ума сойду. Ты соображаешь, чем это может для вас, для нас, закончиться? А если его родители в школу сообщат? Тебя исключат.

– Ну и пусть. Лучше так, чем жить без Саши. Но с какой стати? Я учусь на четыре и пять, ничего не нарушаю. Какое кому дело, чем я занимаюсь после школы? Это моё личное дело.

– Как бы ни так. Вовсе не личное. Какая же я дура, доченька! Просто сумасшедшая. То, что я сейчас делаю, называется совращение малолетних, сводничество. Это преступление. Меня посадят, лишат материнства, а ты вместо любви окажешься в детском доме. Я руки на себя наложу.

– Даже не думай. Если ничего не получится, я согласна ждать. Ради тебя, мама. Но это совсем не значит, что откажусь от Саши. Он тоже согласен ждать.

– Вот и хорошо. Тогда зачем мы пойдём чего-то выяснять, доказывать – просто ждите совершеннолетия. Да, вот! Ну, сглупили, попробовали то, что недозволенно, и хватит. Вы же дети.

– Мама, не начинай. Я сказала про крайний случай.

– Вот именно, а я про какой? Именно про самый крайний. Я не говорю, что он криминальный, но однозначно ненормальный. Порочный, греховный, легкомысленный, пагубный. Для всех нас это может стать трагедией.

– Ты ещё скажи, мамочка, что твоя дочь безнравственна, похотлива и вульгарна. Да, я не девственница, но целомудренна, потому, что спала с единственным любимым. Он мой муж. Никто не убедит меня, что это не так.

– Какой муж, доченька! Который объелся груш? Дурак он, твой Сашка. Себе и тебе судьбу сломает. Впрочем, сам он может выбраться из этой передряги сухим. Развратной будут считать тебя, а не его. Общественное мнение склонно винить в беременности девочек, потому, что они обязаны знать причины и суть деторождения.

– Мама, я обещаю, что дети будут рождены только в семье и никак иначе.

– Божечки, неужели ты думаешь, что стала взрослой лишь оттого, что переспала с мальчиком? Это не так, не так, не так! Ты ребёнок. Я отвечаю за тебя. Ты не можешь знать, как сложится судьба. Никто не может знать.

– Бабушки и дедушки нет почти восемь лет, ты всегда на работе. Столько времени ты мне доверяла, считала самостоятельной, а сегодня отказываешься верить моим словам и поступкам. Как же так?

– Не сравнивай. Одно дело доверить варить борщ и совсем другое разрешить спать с мальчишкой.

– Саша ответственный человек.

– О чём ты говоришь, о чём? Твой папа был почти совершеннолетним, это не помешало его родителям настоять на своём, а твоему хахалю…

– Саша не хахаль, он человек, которого я люблю.

– Извини, совсем не хотела обидеть, случайно вырвалось. Твой любимый, девочка, дитя, иждивенец, живущий за счёт родителей. Ты тоже. О какой семье, о какой самостоятельности ты говоришь? Меня посадят, точно посадят.

– За что, мамочка?

– Она ещё спрашивает. За то, что не отшлёпала, не посадила на ошейник.

– Сравниваешь меня с диким животным?

Эта полемика могла быть бесконечной, но прибежал запыхавшийся Саша.

– Нас ждут. Прямо сейчас.

– Что ты сказал родителям?

– Правду. Сказал, что намерен жениться.

– И! Что сказали они?

– Что я дурак.

– А ты это ещё не понял?

– Я люблю Леночку. Мы поженимся. Мама Вероника, не нужно нас ругать, мы согласны ждать.

– Чего? У моря погоды? Что сказали родители?

– Мне?

– Нет, Пушкину!

– Удивились, что вырос. Сказали, что возраст моей ответственности ещё не наступил и если вы, Вероника Сергеевна, не против нашей интимной связи, то им всё равно. Ответственность полностью на вас.

– Но я не собираюсь руководить, извините, Саша, вашей случкой.

– Мама! Если ты считаешь меня сучкой, так кажется, называется собачья женщина, то я отказываюсь называть тебя мамой.

– Не смей так со мной разговаривать. Я никак никого не называла. Собирайтесь, идём к Сашиным родителям.

Вероника Сергеевна обмирала в ужасе все три года до совершеннолетия детей – боялась, что придут и…

Ей и Леночке пришлось не сладко.

Где-то в середине восьмого класса (Леночка Докукина всё ещё оставалась лучшей подругой, поэтому была частично осведомлена о серьёзности отношений Лены и Саши), узнав от подруги, как это сладко, решила, что пришло и её время расстаться с девственностью.

Докукина выбрала Гену Федосеева и открытым текстом обозначила своё желание.

Мама поймала дочь на горячем.

Леночка парировала обвинение родителей тем фактом, что Снегирёва живёт с мальчиком, не скрывая этот факт от мамы ещё с начала лета, что ничего страшного не произошло.

Докукины были в бешенстве.

В тот же день они устроили скандал директору школы, потребовали оградить детей от развратной семьи.

Колесо Сансары закрутилось с бешеной скоростью: педсовет, комсомольское собрание, многочисленные проверки из отдела образования и опеки, собрание жильцов многоэтажки.

Как ни старались доброхоты, обвинить  и привлечь к ответственности участников этой истории не удалось.

Снегирёвы и Брагины всё отрицали. Их дети играли в разведчиков: встречались тайком за городом, где никто не мог их увидеть.

Как и что происходило между Сашей и Леночкой, никто не знал, даже родители. Они вели себя спокойно, обыденно.

Частично осведомлена о развитии отношений была лишь Вероника Сергеевна.