Книга Три мужа и ротвейлер - Наталья Александрова

«…раньше, до аварии, синий форд» ехал за мной по улице, ихслежка была совершенно беззастенчивой. И за рулем всегда сидел Дж. М. Теперь явижу из окна, как знакомая машина приезжает, Дж. М, выходит и курит, облокотясьна капот. Не узнать его невозможно…"

Синий «форд» — это, конечно, плод его больного воображения.Но я так сочувствовала бедному Валентину Сергеевичу, что решила честнопрочитать всю тетрадку от корки до корки. Тем более что все равно делать былонечего. Вот именно: в два часа ночи мне было совершенно нечего делать. Никто неждет меня, никто не придет в кабинет и не спросит: милая, что же тебе не спится,болит что-нибудь или просто грустно? И как дошла я до жизни такой?

Ну уж это — оборот из моего любимого Бельмона. «Утраченнаядобродетель»!

Пожалуй, лучше перейти к тетрадке. На первой странице былнарисован домик с трубой, из которой идет дым, и два деревца рядом, а под нимиподпись детскими каракулями:

«Вот дом, который построил Джек».

М-нда-а, тяжелый случай. Господи, как жалко ВалентинаСергеевича! Кстати, жалость тоже раньше не входила в список качеств, которыми яобладала. На следующей странице было намалевано нечто и вовсе несуразное, авнизу опять-таки домик и подпись:

«А это пшеница, которая в темном чулане хранится, в доме,который построил Джек».

И в самом уголке домика была стрелочка, обведенная вкружочек. Дальше я пролистала несколько страниц, где было сказано и про синицу,и про кота, и опять-таки нарисованы варианты различных домиков.

Очевидно, в детстве это стихотворение Маршака так глубоковрезалось Валентину Сергеевичу в память, что он вспомнил его даже после аварии.Наконец я дошла до ровно исписанных страниц. Было там и про синий «форд»,который часто стоял под окном, и про таинственного Дж. М.

"…именно они преследовали меня раньше, до аварии.Очевидно, авария — тоже их рук дело. Но почему они так поспешили?

Дж. М, даже не делал попытки изменить свою внешность. Ноглавный в этой преступной группировке не он, а человек с нависшими бровями.Брежневские брови"…

Но на этом его сходство с покойным генсеком заканчивается. Уэтого волосы достаточно длинные, но жидкие, гладко зачесанные, глаза маленькиеи очень близко посажены, так что иногда кажется, что они могут скатиться поносу. Нос длинный, и рот с плотно сжатыми узкими губами. Выглядит он как злодейв оперетте, но таковым в жизни и является. Теперь мне уже не страшно.

Что они могут мне сделать? Все плохое уже случилось. Да ираньше я боялся не за свою жизнь, потому что мало осталось, и Тебя со мной уженет… Странно, я всегда думал, что я уйду первым, все-таки десять лет разницы.

Но Бог рассудил иначе. Но я не отчаиваюсь, все равно, скоромы вместе. А им никогда не найти…"

Дальше было такое впечатление, что пишущая рука сделалазигзаг, и потом опять пошли каракули. Очевидно, просветление закончилось. Яперечитала несколько листков еще раз. Если это бред, а это несомненно бредбольного человека, то достаточно логичный. Он вспоминал маму, обращался к ней стакой любовью и тоской…

Но мания преследования налицо. Кто мог следить за пожилымчеловеком и желать ему зла? Особенно потом, после аварии. Да, кстати, авария.Что-то там говорила следователь про угнанную машину? Ай, да какая теперьразница. Валентина Сергеевича все равно нет в живых. И я перевернула страницу.Дальше был опять сплошной Маршак.

«Вот дом, который построил Джек».

На это раз дом был нарисован другой — двухэтажный, скрыльцом-портиком, который поддерживали две деревянные резные колонны, а сбокубыла деревянная же башня аж в три этажа. Симпатичный такой домик.

Дальше опять шли стихи, но дома рядом не было. И все то жесамое:

«Дом, который построил Джек, а вот страница, которая втемном чулане хранится в доме, который…» и так далее.

.Синица, пшеница, страница… — старик определеннозаговаривался, если можно так выразиться про человека, который вообще молчалчетыре месяца. Надо пролистать тетрадь до конца и убрать подальше, нет силнаблюдать деградацию личности. Я вспомнила, как профессор, друг ВалентинаСергеевича, бормотал со слезами на глазах: «Пропала, пропала голова», — ипоняла, почему никто из сотрудников не навещал Валентина Сергеевича: им, ктознал его как человека блестящего ума, невыносимо было видеть его жалкого,потерянного, не сознающего, кто он. Так что там дальше про Джека?

«Вот коробка, в которой страница, которая в темном чуланехранится, в доме, который построил Джек».

Очень складно, не хуже, чем у Маршака;

Я перевернула страницу.

«А вот ленивый и толстый пес без хвоста…»

Дальше были сплошные рисунки, изображающие Горация. ВотГораций спит, положив голову на лапы, вот сидит, улыбаясь слюнявой мордой, авот ест суп из здоровенной миски, вид сзади. Действительно, пес без хвоста,потому что тот симпатичный обрубочек, что у него сзади, хвостом считать нельзя.

И что мы имеем в итоге?

"А вот человек, одинокий и старый,

Который гуляет с псом этим парой,

Который совсем не имеет хвоста,

Но по характеру очень неробкий.

Интересуется желтой коробкой,

В которой находится в папке страница,

Которая в темном чулане хранится,

В доме, который построил Джек".

И дальше опять пошли сплошные каракули. Я посидела еще немного,тупо пялясь в тетрадку, а потом пошла спать, предварительно запрятав ееподальше в ящик, решив, что подумаю над этим на свежую голову.

Разбудил меня телефонный звонок. Хорошо, что не в дверьломятся, а то я уже привыкла, что покоя не дают. Телефон звонил настойчиво, ипришлось встать.

Звонила следователь, фамилия ее была Громова. Она требовала,чтобы я пришла к ней сегодня в два часа дня на предмет дачи свидетельскихпоказаний о смерти Плойкиной Л. С.

— А сейчас сколько времени? — слабым голосом спросилая.

— Сейчас восемь тридцать, — железным голосомотчеканила следовательница. — Я специально позвонила пораньше, чтобы вы неушли на работу.

Значит, этот козел Мехреньгин телефон следователю мой дал, асказать, что я работаю дома, не удосужился. И теперь ни свет ни заря… Да ладно,все равно нужно вести на прогулку свое сокровище.

— Буду, — буркнула я в трубку и отключилась.

Выглянув в окно, чтобы узнать, какая нынче погода, яувидела, как из подъезда выходит белобрысый сосед с шестого этажа. На улице шелдождь, сегодня на нем было темное пальто, достаточно дорогое и элегантное.