Книга Мрачный залив - Рэйчел Кейн

Второе тело, такое же холодное и тяжелое, ложится в мои объятия, и на этот раз я не могу удержать слезы. Онемевшими пальцами приглаживаю подсохшие волосы девочки.

Да поможет бог тому, кто это сделал. Да поможет ему бог – потому что я намерена найти того, кто был на такое способен.

6

СЭМ

Мой клиент, занятие с которым назначено на восемь тридцать, – богатый пожилой мужчина, спокойно оплачивающий названную мной ставку и, по счастью, ответственно относящийся к своим обязанностям начинающего пилота. Он приходит вовремя и подготовленным, и те полтора часа, в которые я его тренирую, проходят быстро. Десять часов утра, чудесный погожий день. Я загоняю «Сессну» обратно в ангар, мы завершаем урок, пожимая друг другу руки, и он уходит прочь бодрой пружинистой походкой.

Мое настроение тоже улучшается. Летать – невыразимое удовольствие для меня, что-то вроде терапии, которая приносит душе истинный покой. Когда я возвращаюсь на землю, это состояние быстро улетучивается, но оно действительно полезно мне.

Я составляю отчет, прежде чем уйти – на сегодня у меня больше не записано ни одного клиента, – и тут голос за спиной застает меня врасплох:

– Здравствуйте, вы Сэм Кейд? Летный инструктор?

Я оборачиваюсь и отвечаю:

– Да. В чем дело?

Я слегка резок, потому что не люблю, когда посторонние вот так подходят ко мне. Но потом немного успокаиваюсь, потому что он не выглядит подозрительно. Одежда на нем простого покроя, но дорогая: брюки цвета хаки, рубашка-поло и куртка-бомбер; наверное, он считает, будто в ней похож на летчика. Образ дополняют дорогие поляризованные очки в стиле «пилот». Это белый мужчина, молодой, лет тридцати. Коротко стриженные темные волосы едва видны из-под бейсболки с эмблемой клуба «Флорида гейторс».

– Я хотел узнать, не найдется ли в вашем расписании времени для меня, – говорит он. – То есть я хочу учиться летать. Меня зовут Тайлер Фарос.

– Извините, вы сейчас не вовремя, – отвечаю я ему. – Но мы можем назначить встречу и провести пробный полет со мной в качестве пилота, чтобы я мог объяснить вам весь процесс. Вам также нужно записаться на наземные тренировки. Это не очень дешево, и большинству людей требуется не меньше шести недель, чтобы их пройти, не считая собственно летного обучения. – Я излагаю это без запинки, потому что знаю последовательность наизусть. Мне часто звонят люди, считающие, что научиться летать – это легко и быстро. Мало кто лично приходит на летное поле, но меня не удивляют и такие случаи.

– О… – произносит он. – Прошу прощения. Полагаю, мне следовало позвонить перед тем, как прийти. – Голос у него не высокий и не низкий, с региональным американским акцентом, который я пока не могу распознать. Он протягивает руку, и я пожимаю ее. Мы почти одного роста, но за поляризованными стеклами очков я не могу рассмотреть выражение его глаз.

– Интересная фамилия – Фарос, – замечаю я. – Греческого происхождения?

Мое предположение, похоже, ничуть не задевает его.

– Ха, большинство людей не могут распознать такие тонкости.

Я пожимаю плечами.

– Я много путешествовал. – Полагаю, службу в армии можно описать и так. Повидать мир, поубивать людей… – Я дам вам бланки, которые нужно заполнить для поступления на наземное обучение, если вас интересует, хорошо?

– Вы тоже будете учить меня там?

– Я вполне могу это сделать. Обычно лучше, если один и тот же инструктор проводит наземную подготовку и летное обучение, поскольку тогда можно быть уверенным, что мы ничего не упустим.

– Думаю, это вполне годится, – отвечает он.

Мы входим в маленький офис, который я делю с несколькими другими инструкторами, и я собираю все нужные бланки и прайс-листы. Он медленно и внимательно просматривает их. Я чувствую себя чуть более спокойно – но ненамного, и это странно. Обычно я неплохо разбираюсь в людях, но этого человека никак не могу распознать. В эмоциональном плане он – чистый лист. Полностью нейтрален.

У меня нет сейчас оснований сомневаться в нем, но в инструкторской работе есть одно правило: ты должен с самого начала оценить человека. Мне плевать, богат он или беден, раз уж в состоянии заплатить за урок, но дело не в этом… мне нужно видеть его характер, уровень напряженности или расслабленности. Вдобавок в глубине моего сознания постоянно присутствует необходимость узнать, зачем тот или иной человек хочет летать. Я не хочу обучать самоубийцу или, хуже того, террориста.

Пока что он не похож ни на того, ни на другого, но что-то меня настораживает.

– Извините, мистер Фарос, но сейчас я не могу уделить вам больше времени, – говорю я ему наконец. – Мне нужно ехать по другим делам. Вы можете заполнить бумаги и переслать мне их, если решите пройти обучение.

– Хорошо, – кивает он, – я понимаю.

Мы снова пожимаем руки, но он не уходит – просто стоит и смотрит на меня. Я не могу понять выражение его лица.

Потом он произносит:

– Я знаю, кто вы.

«О господи». Я подбираюсь и отвечаю, стараясь сохранять нейтральный тон:

– Лицензированный пилот? Вам лучше надеяться, что это так, если вы хотите, чтобы я вас учил.

– Вы живете с женой серийного убийцы.

Я собирался отмахнуться от этого, видя, куда он клонит, но неожиданно чувствую, как волосы у меня на затылке встают дыбом, словно шерсть ощетинившегося волка.

– Гвен Проктор – моя семейная партнерша, а не его жена.

– С бывшей женой, я имел в виду, – говорит он. – Извините.

Я хочу проворчать в ответ что-нибудь еще, но не делаю этого. Просто жду. Я до сих пор не вижу от него проявления каких-либо особенных эмоций, даже сейчас, когда большинство людей продемонстрировало бы что-нибудь… неловкость хотя бы.

– Я не намеревался вас оскорбить, – продолжает он.

– Вижу, – соглашаюсь я, и – чудо из чудес! – мой голос звучит совершенно ровно. – Так что да, вы знаете, кто я такой. И я предпочел бы не впутывать свою личную жизнь в работу, если вы не против.

– Конечно, – говорит он. – Извините. Я не должен был спрашивать.

– Все нормально, – говорю я. Раньше никто не давал мне определений через мои отношения с Гвен и детьми, и это неприятно. Я начинаю в очень отдаленной степени понимать, как постоянно чувствует себя Гвен. – Извините, мне действительно нужно идти. И, я думаю, вам лучше найти другого летного инструктора. Ничего личного, я просто… не хочу смешивать такие вещи.

В первый раз я вижу в нем проблеск чего-то похожего на чувства.

– Ничего. Мне жаль, что я вас побеспокоил. Я просто думал, что вы сможете мне помочь.

Я знаю, что не должен делать этого, но что-то в его подавленном тоне задевает меня. Я спрашиваю: