Книга Король гоблинов - Кара Барбьери

Поляна вокруг нас пошла рябью и сместилась, превращаясь в совершенно иное место. Под ногами возникли все девять миров. Каким-то образом мы стояли вне их и одновременно находились внутри. Иггдрасиль, великое дерево, удерживало реальности воедино, однако его корни подтачивал гигантский змей с мерцающими алыми глазами, который обвился вокруг ствола. Я недоверчиво уставилась на одну из вечных загадок Лидиана.

«Что случится, когда змей перестанет кусать себя за хвост?»

– Он начнет выгрызать мир изнутри, – невольно прошептала я, выпалив ответ еще до того, как успела подумать, словно он пришел извне.

А ведь именно моей задачей являлось сохранение равновесия, защита реальности! И теперь мой мир, мои миры оказались под угрозой уничтожения гигантским змеем. В душе, в той странной части сознания, которая только отчасти принадлежала мне, вспыхнуло чувство, подобное материнской ярости при виде того, как кто-то вредит ребенку. Несмотря на то, что у меня самой детей не имелось, вместо них выступали девять реальностей. И они разрушались.

– Я же тебе говорил, – прорычал Лидиан. – Пытался предупредить. Во всем виновата ты. И мой дражайший племянничек. Вам было предначертано погубить мир.

Зрелище огромного дерева померкло, и мы снова оказались на поляне. Я обернулась к собеседнику, который уже протоптал в траве тропинку, вышагивая взад и вперед. Гоблин заламывал руки, царапая когтями кожу.

– Мы с Сореном не имеем отношение к гибели мира, – резко заявила я.

– Нет? – Лидиан остановился и поднял на меня взгляд. – Ты хорошо помнишь законы зимы, девчонка?

Последнее слово заклятый враг выплюнул с отвращением, демонстрируя, что для него я всегда являлась лишь жалкой человеческой девчонкой, с которой можно было поступить как вздумается и потом избавиться. Вот только теперь я обладала властью и способностями, пусть и не знала, как ими воспользоваться. Нельзя позволить Лидиану разозлить меня. Не тогда, когда нужно получить от него ответы. Лучше выместить свой гнев потом, когда я очнусь от того состояния, в котором сейчас нахожусь. Но сейчас следовало найти общий язык.

– Конечно, – сухо отозвалась я.

Существовало одиннадцать законов, определявших жизнь Пермафроста. Несмотря на то, что гоблины забыли часть из них с течением времени, будучи оленем, я помнила все.

Слово короля – закон.

Королем может быть лишь сильнейший из гоблинов.

Произнесенные клятвы – нерушимы перед землей, морем и небом, если иначе не решат как дающий клятву, так и принимающий ее.

Олень является источником жизненной силы Пермафроста.

Нельзя использовать преподнесенный дар противно его предназначению, если только сущность его не изменится целиком и полностью.

Именно этот закон не позволял Сорену освободить меня, пока я не начну превращаться в гоблина. А все потому, что изначально Лидиан преподнес меня в качестве подарка.

Все долги необходимо возвращать.

Любой, кто отведает нектар, останется навсегда привязан к землям Пермафроста.

В случае, если двое вступают в поединок, по законам зимы они ограждаются на время сражения от любых противоправных действий, а победитель получает силы и имущество побежденного.

Железо запрещено в Пермафросте под страхом смерти, за исключением случаев, когда его использовал победитель поединка.

Магию нельзя применять для влияния на ход времени.

Все эти законы я прекрасно помнила. Последний и самый древний из них касался собственно передачи сил новому оленю. Эти полузабытые правила определяли жизни всех существ Пермафроста, включая меня. Я обрела предназначение в этой зимней стране. И изменилась навсегда.

– Нет, ты помнишь не все, – Лидиан усмехнулся и продолжил до того, как я успела возразить: – Ты когда-нибудь задумывалась, почему титул монарха не наследуется, а берется в бою? Так происходит потому, что кровь первого короля Пермафроста в сочетании с жертвой оленя скрепила реальности и заставила мирового змея заснуть. Но повторное смешение крови потомков станет причиной его пробуждения, и тогда он примется подтачивать корни Иггдрасиля, чтобы спровоцировать Рагнарек.

При последних словах Лидиана в сознании забрезжила смутная тревога, хотя я пока не могла определить, что ее вызвало. А он тем временем продолжал:

– По этой причине прямые потомки первого короля Пермафроста подверглись полному уничтожению. Однако женщины часто не замечают, когда дело касается линии престолонаследования, так что нескольким удалось сбежать. И ни они, ни их дети, ни дети их детей никогда не участвовали в Охоте, так как знание о запрете передавалось из поколения в поколение. – Гоблин прекратил метаться по поляне, хотя по-прежнему нервно сжимал руки, оставляя следы когтей на коже. – Этот секрет тщательно охранялся. Но мне известно абсолютно все. Все тайны, все мысли. Каждый вздох и каждый шаг, каждое сердцебиение и каждое движение.

Лидиан безумно расхохотался, а потом горько заметил:

– Но конечно же, я не мог никому ничего рассказать. Проклятый темный альв запечатал мои уста. И какой смысл во всеведении, если им не с кем поделиться? А затем я увидел ее, последнюю из рода первого короля, и тотчас узнал, что ее сын встретится с другим ребенком, и эти двое неразумных детей станут причиной гибели мира. А потому я убил источник опасности. Вот только отпрыск ее выжил. Пришлось захватить тебя, чтобы понять, каким образом вы планируете уничтожить реальности. Эта информация была единственным слепым пятном в моем всеведении. Ведь как можно видеть судьбу той, кто живет, но при этом является мертвой? Пограничного, потустороннего, лиминального существа? Теперь, после путешествия в это междумирье, я знаю, куда смотреть, но тогда… О, тогда приходилось спрашивать. Вот только ты не желала отвечать на мои вопросы. И настало время устранить угрозу. Однако все планы нарушились из-за проклятого ранения железом. А затем… Затем ты и сама стала свидетелем дальнейший событий.

Лидиан замолчал, но все же завершил свой рассказ:

– Никто не оценил мои попытки спасти мир, так что я решил прекратить сопротивляться судьбе и подарил тебя племяннику. Подумал, что он и его гордыня сами совершат то, чего не добился я. Однако просчитался. Когда же попробовал исправить ошибку и все же уберечь разрушение вселенной двумя глупыми детьми, ты воспротивилась и победила. Теперь же реальности оказались под угрозой. И все по твоей вине!

5. Признание сумасшедшего

Лидиан снова хохотал и хохотал, пока смех не перешел в надрывный кашель, а затем снова разразился истеричным хихиканьем, не сводя с меня внимательного взгляда ядовито-зеленых глаз.

Я глубоко вдохнула воздух, который в этом странном месте между мирами казался одновременно и холодным, и теплым. Меня поразили вовсе не слова Лидиана, нет. Пока он говорил, перед мысленным взором разворачивались образы, похожие на сновидения. Они сменялись так быстро, что я едва успевала их различать, но обрывались всегда на одном и том же моменте: Сорен восседает на троне, а я стою рядом, и в каштановых прядях моих волос видны белые пятна, как у молодого олененка. После этого мировое древо ломалось и падало, а вселенная растворялась в черной пустоте.