Книга Анжелика и заговор теней - Анн Голон

— Ты, конечно, поднимешь флаг? — спросила она взволнованно.

Иногда обращаясь к нему, как к равному, Онорина называла его на «ты».

— Нет, мадемуазель. Это ничтожное суденышко.

Анжелика наблюдала за ними: за своим супругом и своей дочерью. Она находила в них большое сходство. Анжелика не слышала слов, которыми они обменивались, но она любовалась их очевидным согласием. Привязанность Жоффрея до Пейрака неожиданно подняла на щит эту фею с рыжими волосами. Судьба связала это маленькое существо, обреченное на несчастье, с судьбой необыкновенного человека, окруженного блестящей и мрачной легендой. И это очень подходило юной Онорине де Пейрак. Анжелика не сомневалась, что дочь ее будет держать в руках судьбы Канады и этого гордого города, куда они плывут. И это будет справедливо.

Минуту спустя Жоффрей и Онорина исчезли из поля зрения Анжелики, а затем она увидела, как они спускаются на полуют. Жоффрей держал ребенка за руку. Бывая на командном посту, он надевал на лицо темную медную маску. Это придавало его силуэту свирепость и подчеркивало хрупкость маленькой фигурки его спутницы, которая шагала рядом с ним в своем пышном наряде.

Анжелика услышала, как Пейрак сказал Онорине:

— Мы пойдем своим курсом до Тадуссака, а тот корабль пусть идет по своему маршруту.

— А в Тадуссаке?

— Там мы познакомимся с ним и узнаем, нет ли на его борту каких-нибудь опасных персон. Проверим его трюмы.

— Вы — пират, мсье! — воскликнула Онорина, имитируя интонации Карлона.

Анжелика не удержалась от смеха. Она подумала, что ничто не может победить любовь, которая их объединяет.

Ночные часы, которые она провела в объятиях Жоффрея, оставили в сердце ее чувство блаженства. Ее сердце переполнялось восторгом при виде дорогих ей существ. Ей уже виделось их счастливое благоденствие в роскошном ореоле светлого сияния, обещание судьбы, которая их щедро одарит.

Гибнущий корабль, плывущий за ними, символизировал последнюю дрожь какого-то врага, который не замедлит попросить пощады. Не потому ли так спокоен Жоффрей, возвращаясь в Новую Францию под своим законным титулом графа Тулузы? Надеется ли он получить полную амнистию от короля Франции?

Вопреки очевидному, она начала понимать, что сила Жоффрея сегодня больше, так как он свободен. Его не угнетают теперь законы феодальной системы, как это было когда-то, в бытность его сеньором Аквитании. Что теряет король Франции, восстановив справедливость? Чем может угрожать Жоффрею этот далекий соперник?

Однако на следующий день направление ветра изменилось. Изменилось и настроение Анжелики. На нее нахлынули опасения.

Не раз все собирались па мостике, чтобы обсудить маршрут и изменившуюся ситуацию. Обсуждалось положение гибнущего судна. Стоит ли оказывать ему помощь? Предполагали, что оно убегало от пиратов. Но разве не лучше было ему укрыться в бухте Св. Лаврентия и остановиться там? Рассматривали судно в подзорную трубу, когда раздался плаксивый голос Адемара:

— А что, если этот несчастный парусник подобрал на свой борт герцогиню?

— Какую герцогиню? — воскликнули все, дружно повернув головы в его сторону.

Он не пожелал ответить и несколько раз перекрестился. Все поняли, и ужасный страх оледенил их сердца. Адемар был из тех людей, которые обладают даром предчувствия и предвидения.

— Что ты говоришь! Ты сошел с ума! — воскликнула Анжелика. — Герцогиня! Она мертва. Сто раз мертва. Она умерла и погребена.

— Разве можно знать что-нибудь наверняка с подобными типами, — прошептал Адемар и снова перекрестился.

Поискали глазами де Пейрака, чтобы спросить его мнения, но он был далеко, тогда обратились к Виль д'Эвре.

— Друзья мои, успокойтесь! Мы все еще находимся во власти тех событий, которые так взволновали нас недавно. Но мы должны все забыть, все забыть! Послушайте меня. Мы должны явиться в Квебек, выбросив из воспоминаний все, что произошло в бухте Сен-Лоран. Да, даже вы, Карлон. Вы должны забыть. У нас нет выбора.

Он настаивал на этом торжественно, что не было привычным ему, и доказывал этим, что даже он вовсе не недооценивает того, что скрывается за драмой, в которую они оказались замешанными. Возможны осложнения с трибуналом инквизиции.

— Даже в правовом государстве тяжба с… Сатаной, — сказал он, озираясь по сторонам, — мы все это знаем, какое это деликатное и опасное дело. Я вам это говорю, Карлон: молчание и забвение. Вот лучший способ не наткнуться на любопытных людей.

— А если «она» вернулась? — продолжал Адемар, крестясь.

— «Она» больше не вернется, — отрезал Виль д'Эвре. — И если ты еще раз позволишь себе подобные намеки, твоя спина познакомится с моей тростью, — добавил маркиз с угрожающим жестом. — А по приезде в Квебек я велю заковать тебя в кандалы или повесить.

Напуганный до ужаса Адемар убежал.

— Мсье де Пейрак наилучшим образом уладил эту историю. Не будем больше говорить о ней, — продолжал маркиз, который любил при случае напомнить, что он — губернатор Акадии.

— Добавлю к этому, что мы прибудем в Канаду целыми и невредимыми, трудности позади. Это чудо, за которое мы должны благодарить бога.

И если кто-нибудь боится, что демонический дух явится нас преследовать, не будем забывать, что отныне мы находимся на христианской земле. Вот уже более пятидесяти лет потом тяжкого труда и кровью мучеников миссионеры очищали регион от языческой скверны. Канада не Акадия.

— Аминь! — с насмешкой сказал Карлон. — Вы могли бы читать проповеди с кафедры.

— Смеетесь, а ведь именно я сделал большое дело. Прочь восемьдесят дьявольских легионов! — воскликнул Виль д'Эвре, потрясая своей тростью с серебряным наконечником. — Я знаю, о чем говорю. Я вместе с мадам де Пейрак отражал безумные атаки… А вы подоспели только к концу, и не вы вели ее по широкому пляжу Тидмагоуча, когда эта бесноватая испускала ужасные вопли. Я видел, как вы побледнели. Так что последуйте моему совету. Между нами, — я вам говорю, — между нами все должно остаться. Только так мы можем избежать расследования. Забудьте и улыбнитесь всем. Жизнь прекрасна!

Он увел Анжелику в сторону, положив руку ей на талию.

— Не сходите с ума.

— Но я…

— Я вас знаю. Я слышу, как бьется ваше сердце. Ах! Уязвимый Стрелец!

Он слегка коснулся пальцем ее щеки.

— Люди недооценивают глубокую чувствительность этого огненного знака. В течение всей своей жизни он обречен служить мишенью для ненависти. Его одаренность и порядочность возрастают. Любовь, которую внушает этот огонь, плотская и одновременно возвышенная. Он закалял свои стрелы в спешке, он послал свою стрелу к облаку. Считают, что он неукротим и не имеет слабостей. Но он постоянно страдает от того, что находится одновременно и на земле, и на небо.