Книга Елизавета. Золотой век Англии - Джон Гай

Чуть позже, в ноябре, наступил переломный момент: испанские войска принесли огонь и расправу в Антверпен, крупный экономический и культурный центр. Так же как после Варфоломеевской ночи, когда в Париже тысячи протестантов были убиты и около шестисот домов разграблено, после вестей из Антверпена королева уже не могла бездействовать. Ища поддержки третьей стороны, она обратилась к Франциску, герцогу Анжуйскому. Брат короля Генриха III и наследник французского престола, герцог был умеренным католиком и потому приемлемой фигурой для Испании и Рима[94]. Этот план Елизавета решила осуществить в обход Бёрли и Уолсингема, которые — каждый по-своему, но оба достаточно настойчиво — упрашивали ее оказать Нидерландам немедленную финансовую и военную помощь[95].

В июне 1578 года Елизавета отправляет Уолсингема в Антверпен в качестве чрезвычайного посланника, чтобы подготовить почву для представления герцога Анжуйского защитником и спасителем Нидерландов. Уолсингем сделал все, что было в его силах, однако сам в удачный исход этой затеи не верил. Самовлюбленный и безответственный, герцог скорее заботился о собственной выгоде, чем о примирении враждующих сторон. Елизавете не раз приходилось ему напоминать, что его помощь заключается отнюдь не в военной аннексии Нидерландов[96].

К 1579 году мятеж приобрел такие масштабы, что южные провинции Нидерландов предпочли заключить с Испанией перемирие. Именно в эту опасную пору Елизавета начала оказывать герцогу Анжуйскому знаки внимания, означавшие возможность их помолвки. Сначала она колебалась, но ей пришлось принять волевое решение, когда Филипп II вступил в Войну за португальское наследство[97]. Если бы ему удалось объединить под одной короной две крупнейшие колониальные державы, полное подчинение Нидерландов стало бы лишь вопросом времени. А затем, кто знает, возможно, пришел бы черед и Англии.

Впервые вживую увидевшись с герцогом Анжуйским в 1579 году, Елизавета нашла его физически отталкивающим. Невысокий рост и шрамы, оставленные на лице оспой, кривые ноги и сиплый, скрипучий голос. Кроме того, он был почти на двадцать два года младше. Однако, не показывая своих истинных чувств, она продолжала придерживаться своего плана. Дав ему прозвище «лягушонок» (любопытно, что он против него никогда не возражал), она твердо решила сделать из герцога своего верного союзника. В знак своей благосклонности она носила золотую брошь в виде лягушки, а в обмен на его преданность обещала ему разделить с ним английский престол[98].

Фантазируя о скором выгодном браке, герцог Анжуйский в 1581–1582 годах второй раз приехал в Лондон. Елизавета исполняла роль влюбленной королевы безупречно. Прогуливаясь вместе с ним и французским послом Мишелем де Кастельно, сеньором де Мовиссьером по Уайтхолльскому дворцу, она внезапно повернулась к герцогу и поцеловала его в губы. Она даже подарила ему кольцо со своей руки в качестве «задатка»[99]. Затем она открыто объявила о помолвке, заявив: «Отныне у меня есть супруг. Обо мне есть кому позаботиться». Во всяком случае, такой слух дошел до ликующего Парижа[100].

Однако все это никак не устраивало королевских советников, и идею о замужестве пришлось оставить. Давление на Елизавету оказывали даже ее наперсницы, проводившие ночи в королевской опочивальне (государыня страдала от бессонницы и боялась темноты). Каждую ночь одна из этих дам оставалась спать рядом с королевой, устроившись на соломенном матрасе на полу возле королевской кровати. Будучи уверенными, что Елизавета и правда влюблена в герцога Анжуйского, они плакали и голосили «и настолько напугали ее, что она ночи напролет проводила в сомнениях и замешательстве». В конце концов она отправила посланников к Франциску с сообщением, что разрывает помолвку[101].

В апреле 1581 года на заседании португальских кортесов Филипп II дал клятву соблюдать все законы и обычаи этой страны и был провозглашен королем Португалии. Так, удвоив бюджет на содержание фландрской армии, король незамедлительно отправил своего племянника и по совместительству нового военачальника Алессандро Фарнезе, герцога Пармского, отвоевывать мятежные регионы[102]. За несколько недель города Фландрии и Брабанта были преданы огню, а в Лондон хлынула очередная волна беженцев-протестантов. Осознавая, что выбора нет, Елизавета подкупила герцога Анжуйского, пообещав 30 000 (в пересчете на современные деньги — около 30 млн фунтов стерлингов за статус номинального главы нидерландских провинций[103]. Однако ненадежный, тщеславный Франциск не желал довольствоваться фиктивным титулом. В январе 1583 года он попытался устроить в Антверпене государственный переворот, однако потерпел сокрушительное поражение и был вынужден с позором вернуться во Францию. Возмущенная его негодностью, Елизавета навсегда разорвала связь с герцогом, назвав его беспомощным растратчиком ее денег[104].

Итак, военный кризис охватил почти всю Европу, католическая наследница престола находилась на английской земле, в Париже ссыльные католики вместе с иезуитами строили планы по приведению в исполнение папского указа о свержении Елизаветы — Тайному совету было отчего бить тревогу. Никогда угроза не была более реальной, чем в октябре 1583 года, когда молодой католик из Уорикшира Джон Сомервилл (кстати, его тесть Эдуард Арден был родственником Шекспира) отправился из дома с твердым намерением застрелить королеву во время конной прогулки. Однако он не особенно скрывал свои планы и вскоре был арестован в Оксфордшире. После суда в лондонской ратуше Сомервилл и три его предполагаемых сообщника (включая и его тещу) были приговорены перепуганными присяжными к высшей мере. Вскоре несостоявшийся убийца королевы повесился в камере в Ньюгейтской тюрьме[105].