Книга Победа для Гладиатора - Алекс Чер

Это был брак по расчёту. Сделка, заключённая между мной и её отцом - Демьяновым Игорем Ефремовичем. Это был брак-пропасть. Брак-провал. Брак ярких вспышек, сильных страстей, невыносимой муки.

Я любил её вопреки. Может, тому виной была её бесконечная жажда. Она не умела жить наполовину - всегда только на разрыв, на самых высоких нотах, когда срываются тормоза. Ни тогда, ни сейчас не желаю анализировать наш неправильный и такой короткий брак.

Светы больше нет. Но, видит Бог, я сделал всё, чтобы она была. Жила. Улыбалась. Она стала моей второй ошибкой, но я об этом не жалел. Ни тогда, ни сейчас.

Мы до сих пор в хороших отношениях с Ефремычем - её отцом. Дружим, общаемся, ведём общие дела. Он цепок, могуч и изворотлив. Знает толк в бизнесе и умеет извлекать выгоду даже из воздуха.

Но единственная дочь, умершая так рано, - не то, что делает его сильнее. Общие воспоминания помогают Ефремовичу чувствовать себя живым, а мне - не забывать, что где-то там, очень глубоко, у Алекса Берга всё же есть сердце.

Телефон звонит в очередной раз. Машинально смотрю на экран. Это опять не Вика, это — женщина, которую я сейчас не хочу слышать. Но всё же нажимаю на зелёную кнопку, принимая вызов.

— С наступившим тебя, Надь, — говорю вежливо, но отстранённо. Надежда — директор всей сети «Идиллия». Мой деловой партнёр. Лучшая подруга моей покойной жены. Человек, с которым я иду бок о бок по жизни не один год.

— С Новым годом, Александр! С новым счастьем!

Невольно кривлюсь. Хорошо, что она не может видеть моей гримасы. Всегда морщусь, услышав это официально-пафосное «Александр». Только она из всего окружения зовёт меня так. Только ей, пожалуй, я позволяю это.

— Приедешь?

И всегда напрягаюсь, услышав в её голосе эти заискивающие нотки. Сжимаю челюсти до боли в висках. Знал, что спросит. Подавляю порыв послать её подальше.

— Нет, но могу взять тебя с собой к Ефремовичу. Пригласил в гости. Поедешь?

Слышу её рваный выдох, словно она затаивала дыхание, ожидая моего ответа.

— Отличная идея! — тараторит бодро, соглашается сразу, без раздумий, словно боится, что я передумаю.

Понимаю: это совсем не то, чего она на самом деле ждёт, но, думаю, это хороший компромисс.

— Я заеду, — называю время

Она первой нажимает «отбой», и я чувствую, как внутри развязывается узел. Да, я трахаю директора своих магазинов. Не помню как, не могу сказать, когда это случилось впервые, но то, что даже не в первый год после смерти жены, — знаю точно.

Я долго приходил в себя. Она всё время была рядом. Поддерживала и утешала. Подставляла плечо и подбадривала. А потом всё как-то случилось само по себе. Только ни во что в итоге для меня не вылилось.

Надя осталась просто другом, нитью, связывающей меня с прошлым. И настоящим спасением, твёрдо держащим на плаву этот непростой для меня бизнес жены. Умная, красивая, талантливая. Профессионал, с которым приятно иметь дело, но не более того.

Я никогда не считал её своей женщиной. Ценил, уважал, но никогда не любил. Я даже не сразу разглядел её интерес к себе. Да и сейчас, хоть и вижу, усиленно делаю вид, что не замечаю. Снисхожу, потому и не рву эти тупиковые отношения. Изредка потрахиваю в перерывах между своими подружками, скорее из спортивного интереса, чтобы конь не застаивался, — без вариантов с моей стороны.

Полагаю, и я у неё не единственный. И каждый раз жду, что она больше меня не пригласит. В тридцать с небольшим женщине всё же пора бы задуматься о настоящей семье. И каждый раз морщусь и бешусь, когда она говорит этим просящим тоном. Бывает, соглашаюсь, но чаще пытаюсь избежать встреч. Непросто вычеркнуть её из своей жизни. Она не чужой человек, и я сам виноват, что позволил ей подойти ко мне ближе, чем нужно. Поэтому терплю.

Жду, что однажды она поймёт: я не тот, кто ей нужен. И однажды какая-то из наших встреч окажется последней. Может быть, эта?..

15. Виктория

В машине тепло. Кажется, водитель даже добавил температуру, правильно оценив состояние моих замёрзших, как куриные окорочка, ног.

Он, к счастью, не разговорчив. Только переключает радио, из которого, не умолкая, доносятся новогодние поздравления и зажигательные праздничные песни. А мне не даёт покоя его странная фраза: «не каждый день... девушки сами». И мучает вопрос: зачем я села на переднее сиденье?

Ладно, села, скажем, подсознательно, поближе к «печке». Но «сама»? Что, блин, значит «сама»?

Поглядываю на парня с подозрением. И немного с любопытством. Тонкий профиль, аристократический, породистый. Моя бабушка про таких говорила: «А девкой был бы краше». Стрижка - словно он с утра из парикмахерской: аккуратно выбрит затылок, густые русые волосы прямыми прядями лежат набок, чёлка прикрывает с одной стороны лоб. Не с моей стороны - я вижу его благородную покатость. Вижу и тонкие длинные пальцы, уверенно сжимающие руль. Вижу ухоженную щетину и торчащий из выреза пуловера жёсткий ворот белой рубашки.

Слишком белой. Я нервно оглядываюсь: чистейшие чёрно-белые чехлы на сиденьях. И пахнет в салоне жевательной резинкой и новизной. Это точно такси?

И оно поворачивает не в сторону моего района, а совсем в противоположную.

- Куда мы едем? - я же спросила спокойно, правда? Невозмутимо? Равнодушно? Я же смогла? Хотя в мозгу пожарной сиреной взвывает: «Ма-а-а-ма! Спасите меня!»

- Заскочим по дороге в одно место, - отвечает он. Вот его голос точно не дрожит, как... как у настоящего маньяка. Моё сердце обречённо падает вниз. И как удобно: я даже без трусов. Проклятье!

- Вы же не такси, да?

- Нет, - улыбается он. Хорошо так улыбается, как раз как всякие больные извращенцы. - Но я доставлю вас на Алеутскую, не переживайте. Только немного попозже.

- Не переживать? Попозже? А ну-ка остановите немедленно машину! - я настроена очень решительно.

- Девушка, вы не поздновато разнервничались? Да и куда вы в таком виде? - ещё более радушно улыбается эта маньячина.

- Нервничать никогда не поздно, - хватаюсь я за ручку двери, которая тут же защёлкивается блокировкой.

- Не хочу, чтобы вы зря покалечились, - отвечает он на мой испуганный взгляд. - Меня, кстати, Стас зовут. А вас?

- Машину остановите. Меня тошнит, - прижимаю я руки ко рту как можно театральнее. Чего только не выдаст в критической ситуации мозг. Не худшее решение, как оказалось, - опасность изгваздать его стерильный салон.

- Сейчас, сейчас, - бросает он на меня тревожный взгляд. Автомобиль тормозит, выворачивает на обочину.

Парень первый выскакивает на улицу, открывает мне дверь. И тут передо мной встаёт неразрешимая дилемма: поставить свои единственные приличные туфли в серую кашу из грязи, снега и реагента или...