Книга Кицунэ - Андрей Белянин

– Завтра расскажешь, с чего это вашей японской нечисти взбрело в голову шляться по нашим городам и весям. Русский пантеон всяких бесов, чертей, леших, русалок, упырей и оборотней тоже весьма немаленький. А если к нему добавить сказочных персонажей всех других народностей, так у нас тут полномасштабная война за территорию будет. Нет?

Госпожа Мияко-сан не ответила, видимо, она уснула, даже не дослушав конца моего монолога. Я поправил её подушку и вернулся к себе на коврик. На этот раз сон пришёл удивительно быстро, спал я крепко и сладко, ни разу не отвлекаясь на жёсткий пол или сквозняки. Спать, спать, спать…

Старый Киото, бывшая столица Японии

– Ты видишь её, отец?

– Я вижу её каждый день. Но теперь и нэко видят её тоже.

– Почему ты не позволяешь нам помочь младшей сестре?

– Потому что она не нуждается в этом. У неё свой путь.

– С этим гайдзином?!

Утром я встал первым. Троица бесов послушно стояла навытяжку в ожидании приказаний по домашней работе. За окном сквозь шторы пробивалось неяркое осеннее солнышко, из-под одеяла высовывались кончики лисьих ушей. Мияко ровненько посапывала, кажется, совершенно не собираясь просыпаться. Ну и ладно, я привёл себя в порядок, накрыл завтрак из того, что нашёл, благо холодильник теперь был полон. Чай, разумеется, не трогал, кицунэ нипочём не простила бы меня, попробуй я заварить его сам.

– Ох, как ужасно пахнет твой кофе, Альёша-сан. Ты уверен, что это не химическое оружие?

– У нас химическим оружием считаются мужские носки. Не снимаешь неделю, потом забрасываешь вместо гранаты в окоп противника и…

– Всё, всё, я уже проснулась! – Лиса пулей слетела с дивана, метнувшись в ванную. Буквально через пять минут она вышла умытой, причёсанной, сияющей белыми зубками, переодетой в свежее кимоно и вполне довольной жизнью. Аж зависть берёт, честное слово!

– Чем мы займёмся сегодня, мой господин?

– Ну, на работе мне надо быть к шести вечера. Времени полно. Но только петь уже нигде не надо, второй раз наступать на те же грабли не стоит.

– Я могу танцевать.

– Не спорю, но боюсь, эффект будет тем же самым.

– Тогда просто пойдём гулять! – Кицунэ прыгнула к окну, посмотрела во двор и мгновенно нырнула за подоконник. – Там коты…

– Мм, – задумчиво протянул я, – коты – это серьёзно.

– Ты не понимаешь…

– Они тебя преследуют? Хочешь об этом поговорить?

Мияко окатила меня обличающим взглядом, на четвереньках уползла к ванной комнате и уже оттуда кинула в меня зубной щёткой. Почти попала, кстати. Хорошо, что она не может причинить мне вреда, потому что более эмоционально неуравновешенной девушки я не встречал ни разу в жизни.

На её милом личике менялись всего три выражения: «я довольна», «я недовольна», «я сплю», остальное – детали и переходы. Её оно вполне устраивает, и не похоже, чтоб она собиралась как-то меняться ради меня. Ну, хорошо, не ради меня, конечно, а просто в качестве разумного психологического притирания друг к другу, поскольку по её же словам, она тут надолго.

– Может быть, чаю?

– О да! – У лисички радостно загорелись глаза. – Чай всегда очищает мысли, он талисман и магия, помогающая духу воспарить к чистым высотам сано-синто, от края до края Небес!

– Шоколадку до или после?

– После. И до!

В общем, я вернулся к завтраку, красавица кицунэ составила мне компанию, оживляя мой холостяцкий быт легкомысленной болтовнёй по поводу и без. От бутербродов с колбасой и сыром она категорически отказалась, мотивируя это тем, что нет ничего лучше сырого мяса. Причём упоённо трескать шоколад, запивая его молоком, ей это никак не мешало.

Когда в атмосфере благоговения, вне спешки и суеты, был выпит чай, мы стали собираться на выход. По зрелом размышлении я признал, что если уж гулять, то долго, благо погода пока это позволяет. А сразу после прогулки идти на работу, возвращаться домой никакого смысла нет. Чисто из вежливости я предложил госпоже Мияко взять ключи от квартиры, чтобы она могла переночевать без меня, в нормальной постели, но девушка ткнула меня носом в очевидное:

– Ты забыл, что я не могу отойти от тебя дальше чем на десяток шагов? А если не забыл, то зачем дразнишься, напоминая мне о моей несвободе?!

Хорошо ещё обидеться не успела и в слёзы не ударилась, у неё такие вещи быстро, на раз-два. Я постарался побыстрее сложить нужные вещи в сумку и послушно ждал, пока эта привереда определится, в чём ей угодно сегодня являть себя миру.

– Мне нужны солнечные очки! Срочно, прямо сейчас! Нарисуй, нарисуй! Ну, мы же дольше спорить будем, нарисуй, и всё! Пожалуйста, ми-ми-ми…

Пришлось доставать блокнот и карандаш прямо в прихожей, создавая столь внезапно понадобившийся ей аксессуар практически на коленке. Брюнетка спрятала ушки под шапку, поправила хвост под свободным плащом, примерила очки, повертелась у зеркала в прихожей и удовлетворённо подмигнула мне:

– Стиль «взрывоопасная крошка»! Никто не сможет передо мной устоять, даже ты, Альёша-сан!

– Пошли. – Я сунул во внутренний карман куртки открытку, предварительно упакованную в новенький целлофановый файл, и толкнул дверь.

– Уверена, что нигде в городе ты не встретишь такой сногсшибательной во всех смыслах красотки! Да, я видела ваших девушек, они хороши, не спорю, но в подмётки не годятся настоящей кицунэ с острова Хоккай… Ай!

За порогом на лестничной площадке сидел кот. Большой, рыжий, с самым философско-пофигистским выражением на морде, традиционным для большинства кошек.

– Нэко! Это же нэко! Спа-си-те-е!

Кот равнодушно зевнул. Мияко-сан, не прекращая визга, мгновенно вскарабкалась мне на голову. В довершение всего именно сейчас маме вдруг взбрело срочно мне позвонить. Как вовремя-то!

– Магистр Йодо и уши врастопырку…

– Сынок?

– Да, мама, – ответил я.

– С тобой всё хорошо? Мне показалось, что вчера у тебя был встревоженный голос.

– Всё нормально, не волнуйся.

– Я всегда волнуюсь. Кроме того, папа собирался сказать…

– Мяу, – неожиданно напомнил о себе кот.

– Не поняла, – тут же напряглась мама, – то есть ты избавился от собаки, но завёл кошку?

– Мяу-а!

– Алексей, у тебя же аллергия на шерсть!

– Мяу-ау-а-а-а!

– Нет, никого я не завёл! – практически взвыл я, пытаясь ногой отпихнуть кота, которому вдруг нелогично взбрело в голову потереться об мои джинсы.