Книга Авантюристы - Ольга Крючкова

Машенька натянуто улыбнулась, она в жизни никогда не слышала, как поют цыгане, и немного подумав, припомнила грязных смуглых ребятишек на смоленском рынке, кажется, их-то и называли цыганятами, и как такие могут петь – не понятно!

Сергей заказал обед, Маша ела с аппетитом, рассматривая зал ресторана и посетителей. За столиком, что ближе к сцене, сидел мужчина, в изысканном тёмно-синем костюме, поглощённый чтением газеты, сопровождая сие занятие изрядными порциями красного вина. Около солидного незнакомца постоянно увивался официант, подобострастно выполняя все его распоряжения.

Машенька удивилась, и когда к их столику снова подошёл халдей, она поинтересовалась как бы невзначай:

– Скажи, любезный, а отчего все обхаживают вон того господина? – она указала вилкой в сторону сцены.

Сергей встрепенулся и также обернулся в указанном направлении.

– О! Сударыня! Так это же – Его Сиятельство князь Рокотов – очень известный в Москве человек. Большие чаевые даёт.

Маша удовлетворилась ответом и продолжила обед, но уже князь заметил повышенное внимание молодой женщины к своей сиятельной особе, и театрально подняв бокал с вином, отпил из него за её здоровье.

– Отчего тебе вздумалось узнать: кто сей господин? – негодовал Сергей.

– А почему – нет? Мы живём в Москве и должны знать здешних знаменитостей. Ничего дурного я в этом не нахожу, – ответила Машенька, поглощая севрюгу.

Глава 10

Сергей приступил к службе. То, что казалось на первый взгляд совершенно простым, оказалось весьма щекотливым, порой требующим выдержки и терпения. Два дома, поступившие на попечение Сергея, были четырёхэтажными и небольшими с виду. Первые два этажа занимали люди солидные, платившие по десять рублей в месяц. Квартиры они занимали просторные, с высокими потолками, мебелированные со вкусом и комфортом.

Два надстроенных этажа имели отдельный вход в виде лестницы, квартирки там были маленькими, душными и тесными. Ютились наверху в основном студенты по несколько человек в квартире – скидывались по два-три рубля в складчину – порой любили пошуметь и побалагурить. Солидные жильцы постоянно возмущались, жаловались управителю, в раздражении обещая съехать с квартиры и найти место поспокойней.

Сергей по началу воевал с молодым поколением, которому он, кстати, был почти ровесником, а затем, поняв, что всё напрасно, утвердил систему штрафов. Если шумите, господа студенты, что ж хорошо, но за квартиру заплатите не шесть рублей в конце месяца, а скажем шесть с полтиной. Нарушили покой соседей ещё раз, извольте – с вас семь рублей.

Студенты поначалу ругались, кто-то даже съехал с квартиры, но в конце-концов, сей драконовский метод их утихомирил, причём настолько, что солидные жильцы души не чаяли в управителе, а молодёжь же откровенно его побаивалась.

Словом, управитель из Сергея получился отменный, он даже сам от себя не ожидал такой прыти. Спустя месяц он почувствовал уверенность в себе, приобрёл некую вальяжность, стал употреблять словечки: да-с, нет-с, охотно-с, чем ещё больше вызывал почтение и уважение жильцов.

Машенька же томилась в безделии. Не приученная ничего делать, кроме как шить и вышивать, она, вконец измаявшись, решила вышить наволочки для диванных думочек[5]. Чета Шеффер так и питалась в трактире, стирала же на них хозяйка за дополнительную плату. Маша предавалась томлению души и тела за каждодневным вышиванием, постепенно теряя интерес к своему супругу, не оправдавшему её девичьих надежд.

* * *

Неожиданно в первых числах декабря, когда Хвостов переулок покрыл белый пушистый снег, Сергей Шеффер получил письмо в солидном глянцевом конверте, доставленное неким посыльным.

Он с нетерпением вскрыл его маникюрными ножницами, его обдало нежным цветочным ароматом – несомненно, писала женщина и весьма состоятельная.

Сергей покосился на жену, та же была целиком и полностью поглощена вышиванием, и не проявила к письму ни малейшего интереса. Тогда он развернул розовый листок бумаги и с удивлением прочёл:

«Любезный Серж!

Приглашаю Вас вместе с очаровательной супругой, которую вы прячете от посторонних глаз, посетить мой салон в субботу, ровно в семь вечера. Вы сможете приятно провести время и обрести множество полезных связей, тем более что они вам столь необходимы, ведь, по словам Анатоля вы в Москве недавно.

Итак, жду вас по адресу: Якиманская набережная, владение 8. Дом госпожи Елены Яковлевны Скобелевой

P.S. Данное письмо послужит вам своеобразным пропуском в мой дом».

Сергей был удивлён и в тоже время его охватил почти детский восторг: несомненно, с подачи Анатолия Григорьевича, его хозяина и благодетеля, их приглашают в приличное общество.

– Машенька, дорогая! В эту субботу у нас выход.

Жена из-под лобья посмотрела на дражайшего супруга:

– Куда в трактир на Спасоналивковском переулке? – съёрничала она.

– Ах, душа моя! Прекрати дуться на меня, ведь, я почти не уделял тебе внимания оттого, что был занят по службе. Иначе на что бы мы жили?

– Я не дуюсь…

– Нас приглашают посетить салон Елены Скобелевой!

Маша встрепенулась и тут же отложила пяльцы с вышиванием:

– А кто она? Влиятельная особа, да?

– Вероятно, раз сам Феоктистов с ней знается. Так что лучше подумай о наряде.

Машенька резко встала и подошла к шифоньеру, открыла дверцу, посмотрела на свой скромный гардероб и изрекла:

– Годится только свадебное – «пепел розы». Больше нечего надеть…

– Ты прелестно в нём выглядела на венчании. Да и потом, надевала всего лишь раз.

– Да, ну мне нужна сумочка. Все московские приличные барышни носят бархатные сумочки, а у меня только – кожаная.

– Ах, мон шер! Ну, что за проблема?! Завтра отправляйся на Ордынку в дамский салон и купи её! Вот… – Сергей извлёк бумажник из пиджака, висевшего на стуле около стола. – Десять рублей тебя устроят?

– Так мало? – Мария округлила глаза от возмущения. – Я первый раз в жизни выхожу в приличное общество, а ты жадничаешь!

– Я? Ну, ты не права, душа моя! – возмутился супруг. – Хорошо, вот двадцать рублей. Не забывай – до выплаты следующего жалованья ещё десять дней.

* * *

На следующий день, Мария уверенным шагом вошла в салон дамских нарядов, что на Ордынке. Она вновь не без удовольствия ощутила свежесть тончайших ароматов французских духов, и направилась к прилавку со множеством сумочек.

Глаза разбежались: вот кожаные, вот зимние из кашемира с тесьмой, вот подешевле из сукна, а вот, наконец, и бархатные с отделкой из различных бусинок под жемчуг и цветного бисера. Но, увы, подходящего цвета не было.