Книга Дочь леса - Сергей Криворотов

Чероку показалась, что в последних словах цыганки послышалась растерянность, которую она не сумела скрыть, хотя и пыталась. Он стряхнул с себя наваждение и только сейчас заметил, что бессознательно поглаживает подлокотники. Удивительно, эти непроизвольно повторяющиеся прикосновения пальцев и ладоней к полированному дереву сообщали ему странное успокоение, даже удовольствие. Он резко отнял руки и сел прямо. Разумеется, начинающий ксенолог не разбирался в подобном, но материал кресла явно не походил на видимые прежде разновидности древесины.

– Это кыт, – улыбнулась цыганка одними уголками губ в ответ на немой вопрос Черока, нисколько не рассеивая его недоумение. – И о нем ты все узнаешь в свое время, не сейчас.

Вопреки его ожиданиям, она не попросила еще раз «позолотить ручку», лишь снова одарила напоследок долгим загадочным взглядом.

– Все, Быстроногий, прощай. Ты узнал, что хотел, а у меня другие дела… – она делано засуетилась, нарочито показывая, как сильно ей некогда. Словно открывшееся недавно в картах заставляло ее побыстрее спровадить неудобного посетителя.

– Даже не знаю, благодарить ли тебя… Да и за что?

– Когда придет время, ты вспомнишь и поблагодаришь. И тогда твоя признательность послужит людям, она и станет благодарностью. А теперь ступай, ступай себе с миром.

Черок с недоумением покинул шатер и вскоре встретился с приятелями.

До окончания академии он частенько вспоминал странное предсказание цыганки со звездной ярмарки, пытаясь снова и снова убедить себя в его полной бессмысленности. Со временем ему надоело ломать голову над неразрешимой загадкой. К тому же ничего мало-мальски похожего на обещанное с ним не происходило: ни интересных поворотов жизни, ни дальней дороги, ни любви таинственной принцессы. В конце концов он выкинул из головы загадочные слова гадалки. Новая работа не оставляла времени для пустопорожних размышлений.

И вот теперь, похоже, ее пророчество начинало сбываться! Бред какой-то… Как это вообще можно объяснить?!

Дочурка

Внешне Леся уже походила на ученицу старших классов школы, в которую она так ни разу и не сходила. Столь быстрое превращение не могло не смущать Гарнисов, но они слишком любили дарованное Провидением дитя, поэтому даже затянувшаяся немота девочки вызывала у них лишь вздохи сожаления украдкой. О том, чтобы свозить дочку в поселок к врачу, они не допускали и мысли. Это даже не обсуждалось.

Однажды, вскоре после того, как все трое воссоединились в их лесном приюте, Йон надумал привести в порядок запущенное без постоянного присмотра хозяйство. Хотя он и Тави скромно называли удаленную постройку «сторожкой», на самом деле строение представляло собой дом в два этажа с небольшой верандой, на неторопливое сооружение которого они затратили не один год. Гарнисы никогда не задумывались, что побудило к возведению второго дома, хотя и первый был довольно неплох. Может быть, сыграло роль отсутствие детей и стремление до отказа заполнить трудом казавшиеся пустыми дни. Может быть, причиной послужила неосознанная тяга к одиночеству вдвоем, нежелание видеть надоевших соседей.

Еще в юности Йону не раз пришлось силой отстаивать свое право на спокойную жизнь с симпатичной женой. Находилось немало охотников оспорить ее выбор, не считаясь ни с мнением самой Тавии, ни с ее молодым мужем. И хотя Йон для защиты очага не задумываясь пустил бы в ход оружие, к счастью, его кулаков оказалось достаточно, чтобы доказать раз и навсегда неправоту всех желающих помешать их счастью. Но то осталось в далеком прошлом, зато потом, как и хотели, они остались вдвоем.

Как бы то ни было, но теперь, с появлением Леси и новыми проблемами, удаленное от посторонних глаз жилище оказалось весьма кстати. Незваные гости, представлявшиеся то исследователями, то ксенологами, то научными сотрудниками «Экофлора», не осмеливались заходить дальше окраины Леса. Гарнисы надеялись переждать, пока внезапный интерес к подраставшей девочке утихнет сам собой. Но, похоже, второй дом надолго превратился в их единственное убежище. Хотя поблизости не протекало ни одного ручья, влагоуловители позволяли полностью обходиться без привозной воды, даже при отсутствии дождей. Насколько могли судить хозяева, за все время с начала постройки лесного приюта никто из посторонних не вторгался в их тихий уголок.

Во время посещений Йон всякий раз с горечью убеждался, что окружающие заросли сводят на нет прежние труды, сужают свободное пространство, все ближе подбираются к самому порогу «сторожки». Гибкие лианы давно пустили побеги по столбам и балясинам веранды, то ли намереваясь сломать и вырвать их из креплений, то ли прорасти сквозь хлипкие стены сборного домика. Вышедшие наружу почти у самого крыльца тонкие стебли незаметно превратились в ветвящиеся, уже толщиной с руку взрослого человека, стволы. Не возникало сомнений, что и огород, и весь расчищенный участок с домом посредине, на которые затрачено столько сил и времени, доживают последние дни. Полная капитуляция жилого островка в море зеленого хаоса становилась неизбежна.

Йон Гарнис извлек и расчехлил давно не применявшийся термотопор, вставил заряженную солнцем батарейку и приступил к рубке зарослей. Но едва он рассек первый стебель надвое, как вздрогнул от пронзительного крика:

– Нет! Нет! Так нельзя, они живые! Ну как ты не понимаешь, папа!

Внезапно Леся оказалась рядом, Йон не сразу понял, кто сейчас кричал, и растерянно опустил инструмент, прекратив разогрев лезвия. От неожиданности он даже не заметил, что новая батарейка успела моментально разрядиться. Не понимая еще смысла раздавшихся слов, Гарнис поразился тому, что впервые услышал голос дочки, ведь до сих пор от нее не исходило ни единого слога, а тут целый поток фраз! Да еще каких!

С крыльца за ними наблюдала не менее мужа потрясенная Тавия. Они переглянулись, затем Йон снова посмотрел на только что перебитый пополам неокрепший ствол. Безостановочно сочившаяся из прижженного разреза густая зеленая жидкость почему-то напомнила ему кровь. В воздухе повис удушливый запах горелого.

– Но, девочка моя, как же тогда…

– Ведь можно совсем иначе! – укорила Леся, не дав ему закончить вопрос. Это прозвучало четко и убедительно, словно их дочь с самого рождения отлично владела языком, а не сделала это впервые сейчас.

Она решительно приблизилась к разрубленному растению. Протянула над ним руки ладошками вниз, сделала несколько плавных пассов, тихо-тихо зашептала что-то себе под нос. Йон не успевал следить за непонятными словами внезапно заговорившей дочки, только ясно различил среди потока тарабарщины знакомое: «сестренка». Стебель на глазах перестал истекать соком, запекшиеся от недавнего жара края разреза, мгновенно срастаясь, сошлись между собой. Леся подержала растение на ладонях, будто баюкая ребенка. Миг – и оказавшийся снова целым стебель словно с благодарностью кивнул Лесе. Она опустила руки и скромно отошла в сторону.

Не веря своим глазам, Гарнис потер их рукавом, убедил себя, что ему просто померещилось. Но стоило поднять голову и встретить изумленный взгляд жены, как он понял, что ошибается: их приемная дочь сама оказалась маленькой волшебницей из тех сказок, что они рассказывали ей перед сном.