Книга Рыжая. Я не продаюсь - Мстислава Черная

— Возьми-ка, с ним должно быть лучше, — мэтр протянул мне бубен.

Хм, а Иос ещё больший профи, чем я думала. О музыке я ничего не говорила. Вообще, ни слова. Встряхнула бубен. Звякнули бубенчики. Надеюсь, для большой сцены мне всё-таки дадут музыканта, а не инструмент. Ударила в мембрану. Не сыграю, так пошумлю. Ну, что, поехали? Поворот, волна, удар бедром. Я выкладывалась, как и пожелал мэтр, изо всех сил.

— Достаточно, — прервал он минут через десять.

Обернувшись, я увидела, что он буквально лучится восторгом:

— Поздравляю, ты произвела фурор.

— М?

— Маман тебя в щёлку двум светским сплетникам-завсегдатаям показала. Не пройдёт и пары дней, как желающие выстроятся в очередь.

Надо запомнить: хорошее настроение делает Иоса разговорчивым.

— Обратный путь сама найдёшь? — уточнил он.

Я кивнула.

Мэтр умчался чуть ли не бегом. Я почесала кончик носа. С одной стороны, сейчас, когда и маман, и Иос, заняты, лучше не отсвечивать и не искать приключений, мне их и так с головой хватило. С другой стороны, как раз, пока маман с мэтром заняты, у меня появилась относительная свобода, пусть и в пределах здания. На первый этаж мне ни к чему. Куда бы податься? Ещё бы не забыть про магию. Если есть волшебные замки и метки, то наверняка есть и сигнализация.

Я повернула в сторону жилой части. Я всё ещё колебалась, не решаясь на риск. Если бы я знала, что именно искать… Но возможность упускать глупо. Я так и не успела принять решение. Из-за угла неприметной тенью выскользнула давешняя девчушка. Я застыла поражённая.

Куда делся затюканный ребёнок? Днём на неё смотреть без слёз нельзя было: тощая, пугливая, вздрагивающая от любого резкого движения. Сейчас девочка выглядела угрюмой и абсолютно уверенной в себе. А ещё почему-то она вызывала у меня иррациональный страх. Я даже остановилась.

— Иди за мной, Огонёк, — фраза прозвучала приказом.

— Куда? Зачем?

Страх усилился, я с трудом сдержала дрожь в голосе.

Уж точно — не ребёнку мне приказывать.

Малышка растянула губы в злой насмешливой улыбке:

— Иди. Тебя хочет видеть ведьма.

Приплыли. Сомнений, что стоит послушаться, не осталось. Ведьма, говорите? Чёрт! Только её внимания мне для полного счастья и не хватало. Понять бы ещё, кто скрывается за словом «ведьма»: может, настоящая колдунья, а может и просто очень влиятельная старая бабка, этакий серый кардинал. Беспричинно возникший при виде девочки страх наводил на мысли именно о магии.

Больше малышка ничего не говорила, развернулась и торопливо пошла вперёд. Я догнала и, держась на шаг позади, пошла следом. Мы поднялись по лестнице на третий этаж. Я старательно запоминала коридоры и повороты, но вряд ли смогу найти дорого самостоятельно — освещения на третьем этаже не было. Девочка подвела меня к стене, пробежалась ладошкой по декору. Кажется, она что-то нажала. Панель бесшумно отъехала в сторону, открывая чёрный провал.

— Иди наверх, — велела девочка.

Я мысленно выругалась и осторожно поставила ногу в неизвестность. Наверх — значит, лестница? Кажется, нащупала ступеньку. Панель также бесшумно закрылась. Вот теперь я выругалась вслух. Нащупала следующую ступеньку и, придерживаясь за стену, начала подъём. Винтовая лестница в башне? Чёрт его знает. Вроде бы похоже.

Приноровившись я ускорилась и на очередном шаге несильно стукнулась темечком в потолок. Тотчас вспыхнул резанувший по глазам свет. Ёж… А предупредить, чтобы я зажмурилась, нельзя было? Что же, отношение ко мне продемонстрировано однозначно. Я проморгалась.

— Проходи, не стой.

Ведьма, ждущая меня в небольшой, донельзя захламлённой круглой комнате и впрямь оказалась седой морщинистой старухой с обвисшими веками, бесцветными сухими губами и неожиданно ровными белыми зубами. У меня, молодой, таких идеальных нет.

Старуха указала крючковатым пальцем на приготовленный для меня табурет. Сама она восседала в роскошном больше похожим на троне кресле.

— Вечер добрый, — поздоровалась я, присаживаясь.

Старуха и старуха, что её бояться? Предыдущая продала меня маман…

— Неправильная ты какая-то, — изрекла ведьма после минутного разглядывания. — Пара-тройка клиентов после танца, и ты бы не только с долгом рассчиталась, но и заработала.

— Я не продаюсь.

— Угу… Допустим, тебя уже продали. Но дело твоё. Защиту у маман выпросила. Веришь ей?

— Не особо, — честно признала я. — Пока маман выгодно со мной сотрудничать, она защищает. Как перестану быть единственной неповторимой, так всё.

— Не дура. И?

— Что-нибудь придумаю. Время есть.

— Сколько у тебя его по-твоему?

Я пожала плечами.

Ведьма качнула головой:

— Не знаешь? Давай вместе считать. Сколько ты училась танцевать? Техникой исполнения ты не блещешь.

Она видела и разбирается? Или за мэтром повторяет? И вообще, кто она?

— Полтора часа раз в неделю неполные два года, — ответила я.

— С нуля?

— Да.

Часть занятия уходила на разминку, часть в конце — на растяжку.

— Иос танцами с детства занимается. То, что ты подолгу отрабатывала, он слёта поймает. По шесть часов каждый день, и через две-три недели, он будет не только лучше тебя знать все твои вариации, но и свои придумает. Птички за это время тоже пяток вариаций запомнят.

— И я стану ненужна, — закончила я.

— Да.

Что-то мне подсказывает, что если ведьма в оценке сроков и ошиблась, то не на много.

— Так разве долг я за это время не отдам? Пятая часть с каждого билета моя.

Наконец-то, мне есть, с кем поговорить о мире и, кажется, ведьма готова поработать просветителем. Зачем, спрашивается.

— Долго ли умеючи новый навесить? — усмехнулась старуха. — И потом, далеко ты с меткой уйдёшь? Ты, дорогуша, через месяц будешь не рядовой потрёпанной птичкой, которую и отпустить можно, потому что на её место десяток свежих прилетит. Ты будешь звездой сцены, которую всем хочется. Думаешь, маман откажется продать ночь с тобой? Откажется за раз получить больше, чем она за месяц зарабатывает?

— Я буду сопротивляться.

— Пфф, — ведьма рассмеялась надсадным кашляющим смехом. — Привяжут к кровати, и сопротивляйся клиенту на радость.

— Вы ведь не по доброте душевной мне всё это рассказываете?

— У тебя интересная аура, девочка. Скажи, когда ты увидела Мили, тебе стало страшно?

— Мили — это девочка, проводившая меня сюда?

— Да.

— Да, стало.