Книга Средневековая Русь. От призвания варягов до принятия христианства - Клим Жуков

Разночтения в богослужебных книгах были чреваты идеологическим напряжением. Ибо сразу возникал логичный вопрос: если существуют различные варианты обрядности, то какой же из них правильный? И если один правильный, а другой – нет, на каком основании и кому прихожане молились в таком случае? А если правильны оба варианта, то о каком Божьем откровении можно вести речь? И уж совсем страшное: а если оба варианта ошибочны?

Любому человеку, который глубоко знаком с христианской апологетикой и философией, понятно, что некоторые мелкие расхождения в обрядах на самом деле являются несущественными. До тех пор, пока не идут вразрез с догматами. Однако на первое место в данном вопросе выступили соображения политической стабильности.

Еще одним неприятным следствием получения собственной письменности стало выпадение славян из единого европейского культурного и научного пространства. Чем для тогдашней Европы была латынь? Языком культуры и науки. Конечно, в IX веке, когда славяне принимали крещение, еще никто не знал, что латынь будет языком науки: это случилось гораздо позже. По состоянию же на IX век невозможно было предсказать, какой из языков получит столь важную роль.

Греческий тоже имел полное право претендовать на данный статус, да и у славянского шансы были. Дело в том, что в то далекое время уровень развития народов был примерно одинаков, происходило активное становление раннефеодальных государств: кто-то справился с этим быстрее, кто-то отстал. Академия в Преславе, основанная Симеоном I Болгарским, была в ту пору центром культуры, который мало чем уступал Сорбонне или Ахену. Святитель Климент Охридский был очень известным человеком в церковных кругах, а значит, и в научных (в те времена это было равнозначно): его знали от Ирландии до Византии.

Итак, все крупные народы и их языки имели более-менее равные шансы, ощутимая разница еще не оформилась. Настоящая пропасть между носителями кириллицы и латиницы образовалась тогда, когда Европа, в силу определенных условий, шагнула на следующую ступень развития, в новую общественно-экономическую формацию – капитализм. Параллельно с образованием капитализма в Европе расцвела и современная наука. А славяне со своим прекрасным церковнославянским языком остались в феодальной изоляции, сильно отстав от просвещенного мира.

На этом можно поставить точку в нашей беседе про раннее Средневековье.

Глава 3. Норманнский вопрос

Данная проблема чрезвычайно богато описана в исторической науке. Поэтому сначала мы поговорим о том, как она была освещена в летописях и других древних источниках, а затем перейдем к знакомству с тем, что об этом думает современная нам история вот уже двести лет.

Норманнский (варяжский) вопрос серьезно тревожил многих, если быть совсем точными – с первой половины XVIII века. К сожалению, сразу же, с первых же даже не лет, а дней научного рассмотрения он перестал быть научным вопросом, превратившись в сугубо политический. Если подойти в данной проблеме непредвзято, то следует признать: она вряд ли стоит всех сломанных в свою честь копий. Без сомнения, она важна и интересна и до сих пор не решена окончательно, но безудержные столкновения мнений, эмоциональные баталии и кипящие по этому поводу страсти были совершенно не обязательны.

Какие качественные изменения должны произойти в популяции, чтобы она стала народом? Или, например, старый народ изменился настолько, чтобы стать новым народом? Или некая разрозненная группа людей соединилась настолько плотно, чтобы, опять же, стать новым народом?

Изменения в любом народе, в любой устойчивой группе людей происходят буквально каждый день. Просто они настолько незначительны, что мы их не замечаем. Приведем пример из окружающей жизни. Некий наш современник берет в жены, допустим, корейскую девушку. Таким образом, он чуть-чуть, но изменяет «организм» всего корейского народа, привнося в его жизнь, во-первых, новую генетическую линию, а во-вторых – крохотный кусочек иностранной (в данном случае – русской) культуры. Все это так или иначе передается потомству, трансформируется и вливается в общий поток этногенеза. Один раз – скорее всего, ничего существенного не произойдет, а через тысячу лет, если такие случаи будут не единичными, возможно, накопленные добавления со стороны приведут к серьезным изменениям.

Надо сказать, что подобные взаимодействия между народами могут происходить в самых разных условиях. Например, массированное вливание свежей крови в коренной народ, как неоднократно случалось во время Великого переселения народов: тогда все этносы перемешивались, будто в котле. Или, наоборот, возможна длительная консервация того или иного народа в труднодоступной местности (в горах Кавказа или на большом острове Австралия). Это может привести или к гомеостазу, то есть к «застыванию» в исходном положении, или к вырождению (технологическому или генетическому). Есть мнение, что на застывших в своем развитии племенах можно изучать устройство древних обществ.

Другие полагают, что подобные печальные вещи происходят в тех социальных группах, которые не смогли найти своего пути развития и были вынуждены остановиться в первобытном состоянии. Как бы то ни было, но если некая народность оказывается на многие века изолированной в специфических природных условиях, то она в принципе утрачивает необходимость развиваться: ведь и так отлично живется, нужно только соблюдать традиции! В результате есть огромная опасность полного вымирания подобной группы.

Какие еще причины могут приводить популяции в движение и заставлять развиваться? Это могут быть какая-нибудь катастрофа, мощная эпидемия, нашествие свирепых захватчиков. Но что конкретно должно произойти, чтобы ученые имели право сказать: с этого момента эти племена следует считать народом. Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд. Именно потому варяжский вопрос так важен для нас, что мы считаем себя русскими, а с варягами, кем бы они ни были (это уже тема отдельной беседы), понятия «Русь» и «русский» связаны напрямую.

Отсюда возникает второй вопрос: как связано название народа с его этнической сущностью? Мы знаем массу примеров терминологической путаницы. Один из самых наглядных примеров: Британия названа по имени бриттов, которых в V веке ассимилировали, перебили и выгнали оттуда саксы. При этом народ называется «англичане» – от имени тех же самых англосаксов, которые по сути немцы. Потом их завоевали нормандцы, и теперь в Британии далеко не все являются англосаксами, хотя нормандцы – это тоже немцы по крови (хотя, конечно, по культуре они к тому времени были стопроцентными французами). Или та же Болгария, названная по имени, естественно, булгар: после развала Тюркского каганата местные славяне получили название совершенно чуждого им тюркского народа.

Хрестоматийный пример – Византия, которая на самом деле называлась Римской империей. Сами византийцы назывались ромеями, то есть римлянами, хотя по крови это были в основном греки или эллинизированные армяне, грузины и так далее.

Итак, слово «Русь». Все, кто хоть чуть-чуть знаком с лингвистикой, понимает, что Русь – слово не славянское. Для старославянского языка несвойственны окончания собственных славяноязычных этнонимов на – сь: