Книга Бесы в красной гостиной - Валентин Логунов

Так бы и произошло: к середине 1991 года, когда обе стороны созрели для расставания; в ноябре-декабре этого года на внеочередном съезде партии развод состоялся бы. Но в августе случился путч, который нарушил естественный ход истории, удалил президента СССР Горбачева из политики, открыл дорогу для радикальных сил, прежде всего в России.

Но послушаем самого Горбачева, то, что он говорил ровно 25 лет назад. Это тем больший интерес представляет с учетом пройденного пути, приобретенного опыта и полученных результатов. Мы имеем теперь возможность сравнить два проекта реформирования государства, которые условно назовем «проектом Горбачева» и «проектом Ельцина».

Цитата. Иного пути нет, как поменять власть

С Михаилом Горбачевым беседует главный редактор

«Российской газеты». Опубликовано 19 августа 1993 года.

Печатаются фрагменты.

– Михаил Сергеевич, события последних двух лет побуждают переосмыслить начальный путь реформ. То, что казалось ясным и верным в 1987-1989-1991 годах, сегодня кажется загадочным и ошибочным. Размышляя над результатами реформ, я прихожу к выводу, что КПСС сыграла решающую роль в развале СССР. Такой вывод может показаться неожиданным. Но посмотрите: именно ее отставание от общественного развития, неспособность адекватно реагировать на объективно нарастающие проблемы, ее вялость, ее беспечная уверенность в том, что она незыблема и вечна, привели к тому, что нам, демократам образца 1989 года, сравнительно легко удалось развеять миф о ее монолитности и всевластии. Впрочем, не мы ее разрушили, а она сама себя. В слабости, неспособности принять вызовы времени и заключается ее вина в развале государства. Сосредоточив в своих руках всю власть, КПСС не справилась с управлением, не заметила, что в обществе созрели предпосылки для серьезных преобразований, и тем самым погубила и саму себя, и великое государство.

– Это действительно неожиданный вывод. Давайте вспомним, как и кто начинал реформы. Тогда мы получим полную картину перестроечных процессов и точно определим роль КПСС в них. Именно в политбюро и секретариате ЦК КПСС сформировалось ядро политиков, способных принять вызовы и импульсы времени. Мы видели, как замирала в предконвульсионном состоянии экономика; стоял вопрос, как быть с дефицитом бюджета. Рост национального дохода оказался нулевым. Мы пришли к выводу, что ставка на ресурсы, на нефтедоллары, на водку, на жесткое распределение полностью себя дискредитировала. Было признано: надо идти на реформы.

И реформы в стране начались. А в нашей стране они и могли развернуться только по инициативе центра, а точнее – руководства КПСС. Значит, должен был измениться прежде всего сам центр. К средине 1985 года в нем нашлись силы, которые взяли на себя инициативу проведения реформ.

Следующий этап: мы увидели, что экономические реформы не идут. Возник вопрос: что дальше? Много было дискуссий в политбюро, секретариате, на пленумах ЦК, наконец, на ХIХ партийной конференции. Была острая борьба, выяснились разные оттенки, даже позиции и в составе руководства. Вспомните, таких открытых и серьезных баталий, какие состоялись на партийной конференции, до этого не было. Именно на ХIХ партийной конференции было получено новое знание: если хотим реформировать политическую систему – надо идти на свободные выборы; если хотим преобразовать экономику – надо реформировать отношения собственности, то есть дать самостоятельность предприятиям, республикам, регионам, утвердить экономическую свободу. Это означало и коренное изменение роли КПСС, потому что на смену одной концепции власти должна прийти другая. С этого и началось противостояние.

Я вам скажу: провести реформаторский поезд в этой ситуации было нелегко – столько завалов! А тут еще и палки в колеса. Например, национальный вопрос. Мы явно недооценили эту проблему. Даже такой проницательный и хорошо осведомленный политик как Андропов, выступая на праздновании 60-летия Союза ССР, сказал, что национальный вопрос в том виде, в каком он достался нам от царской России, у нас решен. Действительно, было чем гордиться. Сформировалась государственность многих народов. Стало доступным образование для всех, возникли национальные университеты, театры, кино, литература.

Но одновременно саднила рана, нанесенная репрессиями против целых наций. И не только это. В конституции СССР было записано, что республики в составе СССР – суверенные государства. Но это же абсолютная политическая демагогия! Скажем, перевели Узбекистан с 20-миллионным населением на монокультуру – производство хлопка. Но эквивалентного обмена не получилось, и Узбекистан вынужден был просить то, что ему обязаны были поставлять. Или Россия, огромная республика… Стоял вопрос, как ею управлять, но на него так и не был получен ответ. А это сказывалось на решении практических вопросов развития России. В результате идею национального возрождения, в принципе здоровую идею, оседлали сепаратисты, националисты, политиканы. И они занялись тем, чтобы раскачать Россию, идя двумя путями: первый – «защитить» Россию, утверждая, что она тоже должна пользоваться всеми правами; второй – обвинить Россию во всех грехах и бедах, имевших место в нашей драматической истории. Помните, Валентин Распутин на Съезде народных депутатов СССР сказал: если все дело в России, и все беды от нее, то, может быть, ей выйти из Союза?..

Завели Россию… А что значит завести Россию? Это значит погубить Союз. Из научных российских центров вышел документ, в котором доказывалось, что через 3–4 года отделившаяся от всех Россия войдет в ряд процветающих государств мира. И российские политики, которые хотели набрать себе очки, сыграли на этой карте, в том числе и те, кто занялся оформлением российской компартии. На апрельском пленуме, зная позицию 32 секретарей обкомов партии в России, я заявил, что ухожу в отставку. К тому времени я мог так поставить вопрос, потому что раскол стал неизбежен, пусть не раскол – размежевание. До этого я не хотел раскола.

Мои действия на последнем этапе в 1991 году сводились к тому, чтобы дать антикризисную программу. И мы ее дали. И с ней согласились республики. Подготовили проект нового союзного договора. Назначили дату его подписания. В решительных схватках вышли и на проект новой программы партии. А это означало, что на внеочередном Съезде КПСС, в ноябре 1991 года, произойдет размежевание на базе этой платформы. К тому времени в партии существовало пять течений. Это была уже не партия, а политический блок. И вот вам ГКЧП!

А теперь некоторые детали. Накануне подписания договора, где-то 14 августа, позвонил мне в Крым Ельцин и сказал: вы видите, как жестко критикуют меня за то, что Россия идет на подписание договора. И впрямь критиковали – Афанасьев, Боннэр и другие радикалы. И обратите внимание: меня критиковали справа за то, что, дескать, намеченное на 20 августа подписание приведет к развалу Союза, к конфедерации, а слева критикуют Ельцина: мол, подписание договора – это сохранение империи, унитарного государства.

Удар по договору нанесло реакционное крыло КПСС. Ведь это из ЦК КПСС пошла телеграмма, требующая поддержать ГКЧП на местах. И за малым исключением партийная номенклатура регионов поддержала августовский путч. Почему одни пошли на переворот, а другие их поддержали? Да потому, что и те, и другие понимали, что вслед за новым договором идет перераспределение полномочий, последует формирование новых органов власти. У многих из номенклатуры центра и регионов закончилась бы карьера. Я-то думаю: ну и что с того, что тут страшного? Я вот не президент, сложил полномочия в известной ситуации, и что из этого?