Книга Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки - Ольга Иконникова

На ржанье наших лошадей выходит из сараюшки хмурый лохматый мужик, зыркает недобро из-под густых бровей.

— Зачем пожаловали?

Дружелюбия в его голосе нет ни на грош.

Я вижу, как Захару Кузьмичу хочется ему в том же тоне ответить, но он сдерживается.

— Барина твоего поблагодарить приехали. Он Наталье Кирилловне большую услугу недавно оказал. Какую? Не твоего ума дело! Хозяин твой знает, а тебе ни к чему. Ну, что же ты стоишь как пень? Доложи его сиятельству!

Мужик хмыкает — дескать, ездят тут всякие! — но поручение выполняет. И когда снова появляется на улице, даже нацепляет на лицо некое подобие улыбки.

— Милости прошу, барышня! Ларион Казимирович сейчас вас примет.

Я не без некоторой неловкости спешиваюсь и иду за ним в дом. Точнее, не в дом — на мельницу. По шатким деревянным лестницам мы поднимаемся на второй этаж, потом — на третий.

Мужик распахивает дверь в комнату, и у окна, за столом, заваленным многочисленными свитками, я вижу седого как лунь старика.

10. Пустое дело

Он поднимает взгляд от страниц старинной книги. Его глаза мутно-голубые, а брови белые как снег.

— Зачем пожаловали? — спрашивает хриплым голосом.

Я чувствую себя полной дурой. Ну, что я должна ему ответить? Он сам знает гораздо больше меня. Может быть, просто не помнит.

— Не гневайтесь, ваше сиятельство, за то, что отвлекаем вас от ученых занятий, но дело у нас необычайной важности, — говорит из-за моей спины Захар Кузьмич. — Наталья Кирилловна — дочь известного вам мага, графа Закревского.

— Мага??? — задыхается от возмущения хозяин. — Нет такого слова в языке русском! Доколе будете всё дурное из-за границы к нам тащить? Колдун он был! Чародей!

— Правда ваша, ваше сиятельство, — спешит согласиться Кузьмич. — А дочь его, графиню Наталью, вы недавно из будущего сюда вернули.

Хозяин небрежно машет рукой:

— Думаешь, совсем я старый стал? Помню я. К делу переходи!

Я решаю, что пора и самой сказать несколько слов.

— А дело у нас такое, ваше сиятельство, — я, хоть и происхожу из старинного м…, — я едва не произношу слово «магического», но вовремя спохватываюсь, — чародейского рода, но сама никакому колдовству не обучена. И во всей губернии нет никого, кроме вас, кто мог бы меня ему обучить. Я понимаю — у вас хватает и своих забот, но надеюсь, вы всё-таки не откажетесь мне помочь. Я не знаю, как вы относились к моему отцу…

Он неожиданно бойко вскакивает с деревянной скамьи.

— Я, барышня, к нему хорошо относился. Бывали у нас с ним разногласия, не без этого, но признавал я его одним из самых могучих колдунов страны нашей. Предупреждал я его, чтобы он держался подальше от императорского двора, где всякие вороги земли русской окопались. Не внял он моему совету. Эх, да что говорить! Да и не для того вы ко мне пришли, чтобы мои сказы слушать. Если хочешь учиться — изволь, научу. Только у нас тут, не обессудь, всё по-простому. А поскольку я уже так стар, и память моя всё слабее, откладывать учение резону нет. Приезжать будешь каждый день. Пропустишь хоть раз — можешь не приезжать вовсе.

Я торопливо киваю.

Захар Кузьмич изгнан на улицу, и мы приступаем к занятиям. Я прочитала немало книжек в жанре фэнтези и примерно представляю, как проходят уроки магии. Конечно, он будет учить меня заклинаниям, даст кучу книжек с познавательными картинками. А потом мы перейдем к практике. Вспоминаю «Гарри Поттера» и «Властелина колец». Интересно, используются ли тут волшебные палочки?

Ларион Казимирович усаживает меня на табурет и, действительно, вручает мне книгу. Только никаких картинок там нет, и написана она по-старославянски. Я с трудом разбираю несколько слов. Ну, как «разбираю»? Я их читаю вслух, как и требует старик. Но вот что они означают, понятия не имею.

Я смотрю на хозяина — должен же он что-то пояснить. Но он только одобрительно наклоняет голову — дескать, читай дальше!

И я читаю, читаю, читаю. Пока не начинают слипаться веки, и голова не падает на книгу.

Тогда старик, наконец, отпускает меня домой, повторяя наказ непременно вернуться на следующее утро.

Всю обратную дорогу я успокаиваю себя тем, что это — всего лишь первый урок. Он всего лишь хотел убедиться, что я умею читать.

Но на следующий день история повторяется. Я точно так же не меньше трех часов сижу за книгой, продираясь через заросли непонятных слов. Чтобы хоть как-то отвлечься, спрашиваю старика:

— Ларион Казимирович, а вы меня научите заклинанию заморозки? Или невидимой становиться?

Он почему-то хихикает:

— Барышня, ну что за глупости вы говорите?

Он называет меня то на «ты», то на «вы». Но волнует меня не это.

— А в жабу превращаться? — жалобно вопрошаю я.

Нет, ну мы же о магии говорим! В книжках все в кого-то то и дело превращаются. И не только в современных. Даже в русских народных сказках лягушки становились царевнами.

— Барышня, вы что-то путаете. Я не дрессировщик, а вы не обезьянка, чтобы обучать вас диковинным трюкам. У вас, несомненно, есть способности, я чувствую это, но, кажется, вы их превратно себе представляете. Ваш отец был выдающимся чародеем, но он не умел ничего из того, что вы перечислили. Он умел лечить и читать мысли, и, поверьте, это немало! Хорошо, если вы переняли от него хоть что-то!

Учеба становится всё менее и менее интересной. Тетушка уже недовольно бурчит, когда мы с Кузьмичом отправляемся на очередную прогулку. И мне начинает казаться, что всё это — пустое дело. Тем более, что ежедневные уроки не меняются ни на йоту.

Я по-прежнему сижу за книгами в каморке старого мага на водяной мельнице. Единственный результат — возросшая скорость моего чтения. Я уже различаю буквы и даже понимаю некоторые слова. Но к магии это не имеет никакого отношения.

— Нет, Захар Кузьмич, вы как хотите, а я завтра же скажу ему, что занятия мы прекращаем, — заявляю я, когда мы возвращаемся домой после очередного урока. — Книжки я могу читать и дома. Стоит ли ссориться с тетушкой из-за столь бесполезных визитов?

— Как пожелаете, Наталья Кирилловна, — вздыхает он.

Он и сам видит — Ларион Казимирович слишком стар, чтобы отдавать отчет в своих действиях. Не сомневаюсь, он думает, что помогает мне, и мне даже неловко его разочаровывать. Боюсь, нам придется поискать другого мага. Или всё-таки попробовать уговорить Бельского.

А может быть, и вовсе придется признать, что папа ошибся, и никаких магических способностей у меня вовсе нет?

В таких растрепанных чувствах я и сажусь за обеденный стол.

— Ты бы, Наташенька, не по лугам верхом скакала, — поджимает губы тетушка, — а рукоделием бы занималась. Всё более подходящее для благородной девицы занятие. Я вообще не понимаю, с чего вдруг у тебя появилась такая любовь к лошадям?