Книга Шторм - Ангелина Алябьева

Резкая боль пронзила его живот и разнеслась волнами по всему телу. Последнее, что запомнил Рауль, прежде чем потерять сознание, – это испуганный крик Марии. Темнота накрыла его, ослепляя рассудок и блокируя движения. Но даже сквозь непроглядный мрак он мог видеть вдали расплывчатый силуэт до боли знакомой женщины.

Сэмми… Единственное, что сорвалось с онемевших губ. Единственная мысль перед тем, как окончательно отключиться от реальности.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Есть ли шанс?

Когда Рауль разлепил отяжелевшие веки, в палате горел тусклый свет ночника, освещающий сидящую на свободной стороне его койки девушку. Темная ночь опустилась на город, унося траурный для него день. День, когда вместо свадьбы он заливал горе разлуки с любимой женщиной спиртным. День, когда вместо веселой музыки стихла мелодия его сердца. День, когда стало известно, что исчез их фамильный бриллиант – последняя память о матери.

Если бы Рауль не вспомнил, что второпях оставил бриллиант у Саманты, то никогда бы не поверил… Он бы непременно подарил ей эту драгоценность, да и все другие богатства мира, но зачем было красть и убегать в Италию? Факт оставался фактом. Адриан не предпринимал никаких мер, считая, что кража камня будет хорошим уроком и напоминанием для Рауля, который так легко позволил обвести себя вокруг пальца. И он действительно мучился… Мучился от угрызений совести, от вновь возникшего одиночества, от разрастающейся боли внутри. Мучился, как грешник, проходящий все девять кругов ада.

– Как ты себя чувствуешь, Рауль? – Тихий шепот Марии заставил его повернуть голову в её сторону. Девушка включила яркий свет, озаривший всю палату, и он зажмурился. – Ох, прости… Я могу сейчас потушить его!

– Оставь, Мария, – остановил ее Рауль, и она, замешкавшись на долю секунды, снова вернулась на место, старательно игнорируя ближайший стул. Она осторожно присела на край кровати, внимательно оглядывая его заросший щетиной подбородок, темные круги под глазами и отпечаток усталости на лице.

– Утром ты выглядел лучше, – заметила девушка, тяжело вздохнув. – Рауль, у тебя почти раскрылись швы, и если бы не подоспевшая помощь, то пришлось бы повторно делать операцию.

– Ты провела весь день со мной? – поинтересовался Рауль, подавляя желание заправить упавшую ей прядь светлых волос за ухо. – Почему тебя заботит, что со мной?

– Разве я не говорила, что ты стал мне дорог? – слегка покраснев, пробормотала Мария. – Ты спасменя, рискуя своей жизнью и…

– Только, потому что я спас тебя, да? – горько усмехнулся Рауль. – Я не рыцарь и не собираюсь им быть, Мария Канарис. Я всего лишь обычный мужчина, который не мог спокойно оставаться в стороне, когда нападают на беззащитную девушку.

Было в этой женщине нечто, что притягивало его, казалось до дрожи знакомым и родным, тем не менее, Рауль не мог понять, чем же его так околдовала Мария Канарис. Он чувствовал себя рыбаком, идущим на песнь сирен, и не догадывался, почему в ее карих добрых глазах он искал понимание. Самое удивительное, что он действительно находил в них то, в чем нуждался.

Нет, она вовсе не похожа на Саманту Джеймс. Открытая, не слишком многословная и честная, немного смешная и позитивная. А его бывшая невеста? Мгновенно окрасив его жизнь в радужные краски, она столь же стремительно наполнила ее мраком, когда оставила его. Рауль неосознанно превратился в заблудшего странника, ищущего умиротворение и покой в бутылке виски, а временный ночлег – в объятиях женщин, чьи имена даже не утруждался запоминать.

– Знаешь, почему из всех алкогольных напитков я отдаю предпочтение виски? – вдруг переменил тему Рауль, и Мария слабо пожала плечами.

– Оно вам нравится больше всего? – предположила она.

– Нет, напротив, я его ненавижу. Потому что оно напоминает мне её глаза. Глаза цвета виски, – начал Рауль, и воображение тут же нарисовало ему образ смеющейся Саманты. Может, только такой он ее и помнил? Искренне улыбающейся, ласковой и невинной, а не стервозной и хладнокровной женщиной, какой сейчас она была.

Мария молчала, не решаясь что-либо сказать. Она чувствовала, что не зря ослушалась докторов, который уговаривали ее поехать домой, уверяя в том, что Рауль проспит до утра. Оставь она его в таком подавленном состоянии, что бы он вытворил?

– Можно ли любить настолько сильно, что в итоге теряешь самого себя в этом человеке? Понимаешь, Мария, я любил её, черт побери, так любил, что и сам не понял, когда перестал быть собой. Десять лет прошло, а я по-прежнему не могу найти себя.

– Если ты так сильно любил ее, почему отпустил? – вырвалось у Марии, и она тут же виновато взглянула на него. Однако мужчина, поглощенный раздумьями, не обратил на ее смущение никакого внимания. Сейчас он ощущал нестерпимую потребность излить Марии Канарис всю свою боль и то, что угнетало и медленно убивало его многие годы. Только ей и никому другому.

– Она отпустила меня, – ответил Рауль. – Я до сих пор не знаю, почему она так поступила. Да, она была очень молода, полна энергии и амбиций, а что бы ее ждало в семейной жизни? Впервые она меня не поняла, не разделила мои надежды, но я не виню ее в этом. У каждого человека есть право мечтать. У меня была мечта, но это не значило, что кто-то должен был чем-то жертвовать, чтобы ее исполнить. Она выбрала карьеру, славу и известность, забыв обо мне. За десять лет у меня была тысяча возможностей с ней встретиться, но я всякий раз напоминал себе о том, кто она, а кто – я. Художник-неудачник, зависимый от брата, и пьяница, погрязший в собственных пороках.

– Почему ты такого плохого мнения о себе? – Когда длинная речь закончилась, Мария аккуратно дотронулась до его руки. – Я вижу в тебе очень хорошего человека, пусть и обиженного судьбой. Если ты не будешь пить, то никто не сможет сказать, что ты неудачник! Не ты, Рауль, а алкоголь делает тебя таким, отнимает силы, дурманит, а временное облегчение – это кратковременное действие любой выпивки. Алкоголь ни к чему хорошему никого еще не привел. И еще… Ты не знаешь, что такое любовь, Рауль! Если бы ты любил искренне и по-настоящему, то не губил бы себя алкоголем, потому что не захотел бы причинить сильную боль любимой.

– Откуда тебе известно? – глухо бросил Рауль, поджав тонкие губы, сдерживающие крик, который рвался изнутри. Каждое ее слово задевало его за живое, ударяло похлеще, чем кнут. Столько смелости в неуверенной и растерянной Марии Канарис… – Какое право ты имеешь рассуждать об этом? Ты даже не догадываешься, что было в моей жизни! Для меня один стакан виски лучше сотни ненужных друзей! Он поддерживает меня, не давая сломаться окончательно, поэтому здесь я с тобой не согласен, Мария Канарис. Алкоголь был для меня вреден, пока он не стал моим единственным другом.

В палате наступила гробовая тишина. Рауль судорожно размышлял, пытаясь справиться с волной воспоминаний, накрывших его. Возможно, он бы не стал зависимым алкоголиком, прояви его отец куда больше внимательности и строгости к его воспитанию. Но покойный старичок от него почти отказался, когда Рауль решил уйти из семейного бизнеса. Только Адриан, хоть и был взбешен сложившейся ситуацией, все-таки не бросил его в беде, как и не запретил пить. Всего один бокал перерос в неограниченное количество виски, и Рауль не представлял себя без очередной порции спиртного.