Книга Все случилось на Джеллико-роуд - Мелина Марчетта

– Никогда не понимал эту фишку с застежкой на подбородке, – заявил Вебб. – По-моему, я ничего тупее в жизни не видел.

– Как нам вообще воспринимать тебя всерьез? – добавила Тейт.

– Она еще и жуть какая неудобная, – согласился Джуд, снимая головной убор.

Стрельба стала громче, и все повернулись к приближающейся машине.

– Фитц?

– Все такой же псих. Его за этот год успели три раз отчислить из школы.

– И ты знаешь, как его каждый раз будоражит твой приезд, – ухмыльнулась Тейт.

Джуд ответил ей тем же, а потом толкнул Вебба кулаком в плечо, и тот толкнул его в ответ.

– Где остальные?! – закричал кто-то из кадетов в окно автобуса.

– На выходных с родителями, – ответил Вебб. – Кроме нас пока никого.

Автобус снова начал движение, и в этот момент из-за него, резко затормозив, вылетела машина. Фитц выскочил на дорогу и запрыгнул Джуду на спину с сумасшедшей яростью, к которой все давно привыкли.

– И почему тебя до сих пор не арестовали?! – воскликнул Джуд, скинул его с себя и повалил на землю. Они немного поборолись, пока Фитц с победным возгласом не оседлал поверженного противника.

– Нравится так лежать? – рассмеялась Тейт.

Вебб помог обоим встать, и все пятеро зашагали вдоль Джеллико-роуд по направлению к школе.

– Угадай, что произошло, – сказал Фитц.

– Не знаю, – пожал плечами Джуд. – Что? Нани улыбнулась?

Он впервые посмотрел на нее.

– Ребята, когда вам улыбается Нани, это как откровение, – заявил Вебб, приобняв сестру.

Джуд остановился перед ней, обхватил ее лицо руками и попытался сложить ей губы в улыбку. Нани вздрогнула.

– Отстаньте от нее, – велела Тейт.

– Мне нужно откровение, – возразил Джуд. – И только ты может мне его дать, Нанс.

– Давайте вернемся к «угадай, что произошло», – встрял Фитц, взвинченный до предела.

– Ну так что?

– Первая фаза туннеля, – вполголоса сообщил Вебб. – Мы закончили.

Каждый год в городе устраивают праздник в честь приезда кадетов, и нас приглашают на торжественный вечер, если так можно назвать событие, состоящее из сосисок на гриле и турнира по регби. В середине дня мне сообщают, что все три фракции должны встретиться после официальной части праздника. Я отправляю Бена собрать глав остальных факультетов, и мы принимаемся продумывать стратегию, но никак не можем договориться. В итоге решаем, что допуск к реке можно выдавать, но одновременно пользоваться им могут не более двенадцати кадетов.

Кадеты, как всегда, приходят в повседневной форме. Широченный Джона Григгс выделяется среди остальных. Его взгляд скользит по полю и дальше. Он распоряжается своими игроками, как будто это его войско. Я вижу, что команда у них первоклассная. Сантанджело отличается упорством. Нехватку навыка его команда компенсирует выносливостью и скоростью. Наша команда просто ужасна, и уже на середине кругового турнира я понимаю, что в территориальной войне наши силы определенно не равны.

Когда турнир заканчивается, начинается официальная часть праздника. За микрофонами подключает инструменты группа, и я вижу, как братья Маллеты настраивают гитары. С ними девчонка в дредах и пирсинге.

Мать Сантанджело – мэр города. Я слышу, как она шепчет сыну: «Веди себя хорошо», – вставая рядом с капитанами команд для фото. Она из коренных народов. Логично, не просто так ведь у Сантанджело такая кожа. Даже для итальянца он слишком смуглый. Мы фотографируемся с ней, а потом нас троих заставляют встать на сцену и еще попозировать.

– Чез! – Мама Сантанджело, которая стоит с кем-то из представителей школы, пытается привлечь его внимание. «Улыбнись», – беззвучно произносит она, показывая пальцами на свой рот.

– Чез, – ехидно сообщает Джона Григгс. – Твоя мамуля хочет, чтобы ты улыбнулся.

– А твоя хочет, чтобы ты нажрался дерьма и сдох.

Я стою между этими интеллектуалами, пока местный фотограф щелкает камерой, заставляя нас говорить слова типа «каникулы» и «порнография».

– Твоя считает, что ты слишком зажатый, – не унимается Григгс.

– Да неужели?

– Ага. Вчера ночью мне сказала.

На сцене начинают греметь первые аккорды национального гимна, и все морщатся.

– Что ты сказал? – тихо переспрашивает Сантанджело.

– Твоя мамка. Классная. Очень классная.

Сантанджело кидается в драку первым. Его кулак попадает Григгсу по животу, и через минуту они оба катаются по полу, колотя друг друга. Затем раздается воинственный клич, и после этого присоединяются все желающие, за исключением вашей покорной, и, поверьте, я действительно чувствую, что осталась не у дел, но лезть туда не готова. Глава факультета Муррей со стоном падает прямо мне под ноги. Я пытаюсь помочь ему, но потом понимаю, что он в восторге от происходящего. Как и все остальные. Все выглядит, как неандертальская стычка для убогих. Некоторые из городских учителей пытаются вмешаться. Это они зря. Еще минуты четыре я наблюдаю за всем этим с нарастающей скукой. Даже городские школьницы обмениваются со мной взглядом, закатывая глаза. Я смотрю на мать Сантанджело и радуюсь, что не приглашена к ней на ужин сегодня вечером.

Затем появляется полиция. Я узнаю отца Сантанджело, который бережет всю свою полицейскую суровость для сына. Потом я вижу, как Бен исчезает под горой тел и спешу на помощь, потому что братья Маллеты ринулись в бой прямо с гитарами, чем причиняют окружающим дополнительную боль. Только в момент, когда я уже вот-вот вытащу Бена из потасовки, у меня под ухом пронзительно верещит свисток, и какой-то коп хватает меня за руку. Все заканчивается.

Нас делят на группы: зачинщики и все остальные. Я оказываюсь в числе зачинщиков, потому что мои товарищи-слабаки, эти жалкие, низменные предатели указывают на меня, когда кто-то спрашивает, кто из них главный. Единственный плюс во всей этой ситуации заключается в том, что в этом дурацком крохотном городишке никого даже не сажают в фургон, чтобы доставить в изолятор. Нас ведут туда пешком. А самый большой минус – то, что меня сажают в одну камеру с Джоной Григгсом и Чезом Сантанджело, которые продолжают обмениваться оскорблениями, так что я понимаю, что ссора не закончена, и на этот раз меня точно в нее втянут. В соседней камере сидит человек тридцать, смесь из всех трех фракций. Я высматриваю Бена, но вижу только других глав факультетов, которые с гордостью показывают друг другу шрамы.

В моей камере меня просто не замечают. Пыль и грязь начинают действовать, дыхание у меня становится тяжелым, а это ни к чему хорошему не приведет. У противоположной стены камеры Джона Григгс и Сантанджело слишком заняты тем, что меряют друг друга взглядом, как два свихнувшихся быка, которым нужно выяснить, у кого больше… дури в голове.