Книга Воспоминание о будущем - Михаил Хазин

Еще одно важное обстоятельство, которое принципиально изменило не только экономическую, но и ценностную модель вначале протестантского, а затем и западноевропейского общества. Дело в том, что углубление разделения труда действительно увеличивает его производительность (сегодня это уже общепринятый факт). Но, как обычно, кроме положительной стороны, у углубления разделения труда есть и негативные стороны. Прежде всего, это увеличение рисков конкретного производителя.

Мы уже отмечали, что причиной формирований довольно специфической цеховой модели хозяйствования была необходимость сохранения социальной стабильности. В конкретно экономическом аспекте это означало, что ограничивалась внутриотраслевая конкуренция, производителям гарантировалось сохранение рынков сбыта и приемлемость для потребителя качества производства. Разрушение цеховой модели разрушило эти гарантии, и производители оказались зависимыми от стихии рынка.

Это означает, выражаясь современным языком, что риски потери рынков сбыта, риски со стороны конкурентов (в том числе овладевающих новыми технологиями), риски потерять квалифицированную рабочую силу и т. д. стали расти. Следовательно, нужно было искать механизмы, компенсирующие эти риски. И одним из таких механизмов стал кредит. Ведь кредитор, давая заемщику деньги еще до того, как он продал свою продукцию, берет на себя часть его рисков – поскольку кредит может быть и не возвращен. Беда в том, что легального института кредита в христианской Европе быть не могло, поскольку библейской системой ценностей ссудный процент осуждается.

Нет, это не значит, что не было ростовщиков! В конце концов, заповеди писались не для абсолютного выполнения. Здесь можно напомнить старый анекдот о разговоре Моисея с Богом о заповедях на горе Синай. После окончания разговора, когда громы и молнии закончились, тучи рассеялись, Моисей спускается с горы и подходит к своему племени.

– Как дела, Моисей? – спрашивают его соплеменники.

– У меня для вас есть две новости, одна хорошая, другая плохая! С какой начнем?

– Ну, пусть первой будет хорошая!

– Мне удалось снизить количество заповедей до десяти!

– Молодец, Моисей, хороший переговорщик! А плохая?

– Прелюбодеяние осталось…

Так вот, заповеди создавались не для безусловного исполнения, это в некотором смысле были «правила общежития», созданные на переходе от родоплеменного строя к более сложному, как ответ на появление городов. Но одно можно сказать точно: ни о каком законодательстве, в том числе и хозяйственном, защищающем институты, построенные на нарушении библейских заповедей, и речи быть не могло! Около 1000 лет, прошедших с момента появления в Европе христианской цивилизации (частично – исламской), ни о каком институте, построенном на использовании ссудного процента и защищаемом законом, и речи быть не могло! Ростовщики существовать могли (с учетом их достаточно сомнительного общественного статуса), но не банки в современном понимании этого слова!

Но если происходит переход к системе, в которой кредит становится одним из ключевых элементов системы хозяйствования, то оставлять такой процесс без законодательного регулирования никак нельзя! И в результате уже примерно через пару десятилетий после тезисов Лютера в Западной Европе, в Голландии, происходит принципиальная ценностная революция, которая и стала, по нашему мнению, главным последствием Реформации: появилось банковское законодательство! Еще формально христианское общество де-факто отказалось от одного из важнейших библейских принципов.

При этом сам Лютер вообще не собирался менять библейскую ценностную систему, это однозначно следует из его тезисов, в некотором смысле переворот произошел сам по себе, в результате, если так можно выразиться, обстоятельств непреодолимой силы. Но именно эта ценностная революция позволила обеспечить на тот момент самой бедной и, прямо скажем, не очень культурной окраине Евразийского материка тот результат, о котором мы уже писали выше…

Еще одно обстоятельство – совмещение в одном времени и месте двух хозяйственных систем, одна из которых построена на библейских принципах, а другая – на кредите. Как показал опыт (который, впрочем, довольно легко предсказать, поскольку вторая система развивается при прочих равных условиях быстрее), их взаимодействие неминуемо быстро разрушает элементы первой системы. Это очень хорошо видно на различных примерах, например – голодомор в Индии с миллионами жертв, когда в эту страну начали завозить из Англии дешевые ткани машинного изготовления. Как писали современники в начале XIX в., «обочины индийских Дорог усеяны человеческими костями – это кости умерших от голода ткачей и членов их семей».

Все эти и другие обстоятельства мы будем ниже обсуждать более подробно, пока же можно сделать небольшую паузу, посмотреть ответы на заданные выше вопросы и сделать первые выводы. Грубо говоря, они сводятся к следующему: есть механизм, который позволяет резко ускорить экономическое развитие и обеспечить тем, кто его использует, серьезное историческо-конкурентное преимущество, примером чего является Древний Рим и современная западная цивилизация (термин «западная» мы еще ниже расшифруем).

Этот механизм тесно связан с цивилизационно-культурными особенностями – так, имея практически одинаковые стартовые условия, средневековая империя Габсбургов (причем дважды, и в Священной Римской империи, за счет серебра Рудных гор, и в Испании, за счет золота Нового Света) и современный Ислам (за счет нефтедолларов) повторить этот успех не сумели.

Как специалист по теории вероятностей, который к тому же интересовался биологией и физикой, я с детства воспринял тезис о том, что если какое-то явление случилось один раз, то оно может быть и уникальной случайностью. Но если оно повторилось два раза – скорее всего, является следствием каких-то очень серьезных закономерностей, может быть не до конца известных.

И скорее всего, повторится еще не раз. И давайте теперь посмотрим на сказанное выше с этой точки зрения.

Итак, до Второй Пунической войны таинственный фактор ускорения научно-технического прогресса не действует, Рим – это просто обычный, пусть и удачливый, город-государство, достаточно типичный. Затем, после того как за счет серебра из Иберийских рудников начинается стимулирование спроса римских граждан, этот фактор начинает свое действие. После того как серебро заканчивается, его действие останавливается. Затем серебро появляется снова (из Чехии) – но по каким-то причинам процесс ускоренного роста не запускается так же, как он не запускается в Испании, которая начала вывоз золота и серебра из Америки.

А вот на севере Европы он неожиданно возобновляется – но только после начала Реформации. Спрос здесь стимулируется достаточно специфическим и нерегулярным способом (разграбление монастырей), но с точки зрения экономических систем севера Европы есть практически неограниченный рынок более богатого юга, так что можно сделать предположение, что Реформация отменила какой-то фактор, который появился уже на закате Рима и не давал возможности ускоренного роста почти тысячу лет.