Книга Научи меня быть слабее - Виолетта Роман

В груди возникает щемящее чувство, когда я смотрю на папу. Отец всегда был для меня самым сильным. В детстве я всем говорила, что он богатырь. Илья Муромец. Мама рассказывала мне сказки на ночь именно о нем. Говорила о том, как сейчас он защищает нашу родину от злых чудовищ. Как бесстрашно он сражается с ними и вселяет в их тёмные души страх и трепет. Папа всегда был для меня олицетворением силы. А сейчас на контрасте с Серебряковым я вижу, что отец очень изменился.

Артем мощный, с широко расправленными плечами, от него так и сочатся сила и мощь. А папа — похудевший, с поникшими плечами — выглядит очень уставшим. Он так и не смог полностью восстановиться, прийти в себя после маминой смерти. Он сдал. Несмотря на то, что пытается держаться и не подавать виду. Но я знаю, что в его душе поселилось. То, что раньше не могло к нему подобраться и на сотые доли метра. Теперь каждый день, каждую минуту в его груди вместе с сердцем пульсирует это чувство. Боль.

Отвернувшись, пытаюсь прийти в себя. Не хочу выглядеть при папе огорченной. После смерти мамы я делаю все, чтобы не расстраивать его. Окончила институт с красным дипломом только для того, чтобы отец мог гордиться мной. На работе пытаюсь вкладываться по полной, чтобы ему не было стыдно за меня. Занимаюсь спортом, стараюсь быть мудрой и рассудительной не по годам. Честно говоря, познакомившись с Денисом и узнав о его профессии, первым делом подумала о том, что папа бы одобрил мой выбор. Успешный, подающий надежды нейрохирург. Если я буду с таким мужчиной, отец будет за меня спокоен.

За этими мыслями не замечаю, как пролетает время. Спустя обещанные двадцать минут Денис подъезжает к окнам дома.

— Может, ты пригласишь его на кофе? — спрашивает папа, когда я выхожу из-за стола и направляюсь за сумкой.

— Нет, пап. Дэн просил меня побыстрей собраться.

— Что за человек он такой? Спортом не занимается, стрелять не любит. Даже от кофе с тортом отказывается, — в излюбленной манере театрально громко возмущается Ванька.

Посмеявшись над тирадой брата, целую его.

— Кстати, как там твоя Юля?

— Нормально, — поднявшись из-за стола, направляется за мной на улицу. — Пойдем, провожу тебя.

Заметив, что я не одна, Дэн выходит из машины. Он пытается улыбаться, пока прощается с родными, но я понимаю, парень очень расстроен. Взволнованная этими мыслями, спешу поскорее оказаться с ним наедине. Тепло поцеловав папу и Ваню, обещаю им звонить и присылать фото с моря.

Выехав с территории полигона, несколько минут добираемся до трассы по проселочной дороге. Дэн упорно молчит. Я тоже не начинаю разговор. Не знаю, почему, но чувствую, что сейчас он расстроит меня.

— Как операция? — не выдержав напряжения, срываюсь первой.

— Все нормально. Прооперировали. Парень стабилен, — нехотя отвечает он, не глядя на меня.

— Дай бог ему здоровья. Пусть выкарабкивается, — вздохнув, отворачиваюсь в сторону. Решаю не трогать его. Мало ли, почему у него такое настроение.

Всю оставшуюся дорогу мы молчим. Атмосфера в салоне становится настолько напряженно-невыносимой, что мне не терпится поскорей оказаться дома. Но стоит Денису припарковать автомобиль у подъезда, он решает заговорить.

— Ань, у меня есть одна новость, — произносит, потупив взгляд. От этих слов внутри все опускается. Как жаль, что я не ошиблась.

— Я знаю, что ты скажешь. Поездка не состоится?

— Ань, я не хотел это говорить вот так, за рулем, — он смотрит на меня щенячьим взглядом, а мне придушить его охота. Но я сдерживаюсь изо всех сил, продолжая слушать его. — Думал, мы поднимемся к тебе и сможем все обсудить. Но раз так все… — осекается. Устало потирает виски. — Сейчас, после операции, главврач вызвал меня к себе в кабинет. У них произошли кое-какие изменения. Послезавтра в Швейцарии состоится врачебный симпозиум по вопросам нейрохирургии. Должны были направить нашего заведующего отделением Петрошенко. Но у него какие-то проблемы, в общем, шеф настаивает, чтобы ехал я.

Он замолкает. Поднимает на меня глаза. Я знаю, чего он ждет. Что все будет как обычно. Я устало вздохну и, как всегда, проявлю образец спокойствия и понимания. Пожелаю ему хорошего пути и буду, будто собачка Хатико, ждать его возвращения. Только я чувствую, что меня все достало. Его отношение. Его эгоизм.

— Ты говоришь, хотел обсудить, — говорю нарочито тихим голосом, чувствуя, что с каждым словом мой голос становится выше на терцию. — А что тут обсуждать, Денис? Ты ведь сам все решил. Ты согласился, не поговорив со мной. А ведь у нас были планы… И теперь просто пытаешься, чтобы я все проглотила молча. Езжай, милый. Я буду ждать, — хватаюсь за ручку двери, намереваясь выйти. Но он больно сжимает мою руку.

— Ань, что ты такое говоришь? Поездку мы можем перенести, а такой шанс дается раз в жизни! Я заведу массу нужных знакомств, смогу показать себя перед светилами науки. Это огромный шаг к повышению. Я думаю, не зря шеф направляет именно меня! — в его взгляде столько обиды и удивления, что я на секундочку себя неправой считаю. Но по прошествии этой секунды все рассеивается в дым.

— Ты отличный врач, Денис. Я не спорю. Ты строишь свою карьеру. Но в твоей жизни совсем нет места для меня. Да, мы можем перенести поездку. Я могла бы перенести отпуск, договориться с шефом. Обидно, но я пережила бы это, если бы мы решили это вместе! А так ты пришел и поставил меня перед фактом. Потому что тебе плевать. У тебя единственная ценность в жизни — твоя работа. Я для тебя просто приложение приятное. Так, может, и не стоит дальше нам продолжать все это?

— Ань, перестань. Ты сейчас обижена, я понимаю, но не перегибай палку, — отпустив руку, он накрывает ладонью мое бедро. Разозленная, дергаю ногой, не даю трогать себя.

— Палку из нас двоих перегибаешь ты. Счастливо тебе съездить. Надеюсь, это стоит того, — выскочив из машины, хлопаю дверью от всей души и быстрым шагом направляюсь в подъезд.

— Аня! — я слышу, как он выходит из машины, но успеваю захлопнуть за собой дверь.

Поднимаюсь по лестнице, чувствуя, что накрывает. Стоит мне оказаться в квартире, из глаз рекой льются слезы. Я не могу ничего с собой поделать. Сегодня был крайне нервный, напряженный день. И Денис подвел под ним жирную черту своим заявлением.

Услышав мои всхлипы, Алена появляется в коридоре с малышкой на руках.

— Что случилось, милая? — заметив слезы на моих глазах, спрашивает взволнованно.

Зажмурившись, пытаюсь справиться с эмоциями. Затолкать их обратно, поглубже. Я не должна плакать. Ему плевать на меня, а я тут слезы лью. Тем более, не хочу при малышке разводить истерику. Дети очень чуткие к подобным вещам.

— Все в порядке. Так, минутная слабость, — прочистив горло, пытаюсь улыбнуться. — Привет, красавица, — приблизившись к подруге, смотрю в широко распахнутые голубые глазки Майи.

— Сейчас я руки помою и возьму ее, — произношу, направляясь в ванную комнату. Не хочу, чтобы Алена начинала расспрашивать. Сполоснув руки, возвращаюсь в комнату. Забираю кроху на руки.