Книга Фараон - Кристиан Жак

«Следить – это по твоей части!» – промелькнуло в голове у Старика.

– Государь дал мне особое задание – тщательным образом записывать все подробности нашей кампании, – продолжал Тьянуни. – Поэтому мне понадобятся писчие принадлежности. Повезет их твой осел, а ты будешь отвечать за их сохранность.

– Есть одна загвоздка.

– Какая?

– Ты видел моего осла?

– На редкость крупная и крепкая животина! Такой вес потянет легко.

– Все это правда, да только есть у Северного Ветра одна особенность: нужно всегда спрашивать, хочет он это делать или нет.

– Что?

– Ты меня слышал. И если не согласен, он и шагу не ступит.

– И как я должен спросить?

– Я задаю вопрос, и если осел поднимает правое ухо, значит, соглашается. Если левое – отказывается.

Этот козырь Старик приберег на потом: Северный Ветер, ясное дело, не захочет участвовать в такой опасной авантюре. Их признают негодными для службы и отправят восвояси.

– Ты согласен везти на себе писчие принадлежности и участвовать в этой войне?

Ослик поднял правое ухо.

– Вот все и решилось, – без тени улыбки отметил Тьянуни.

* * *

Я осматриваю санитарную часть. Армейские лекари, бальзамировщики… Первые станут лечить больных и раненых, вторые займутся первичной мумификацией покойников на месте, прежде чем отправить их в тыл. Так нашим солдатам будет спокойнее: ничьи останки не предадут чужой земле, каждый упокоится в семейной могиле, на родине. Лекарств, чтобы поддерживать отличное самочувствие бойцов, тоже предостаточно.

Утро сегодня выдалось солнечное, и все же тревога в лагере нарастает. Маху привел мою колесницу из электрума – природного сплава золота и серебра, отделанную полудрагоценными камнями. В упряжи идут две мощные, но при этом послушные лошади.

В тиши своих библиотек разве мог я представить нечто подобное? С уверенностью, словно проделывал это множество раз, я перехватываю поводья и даю сигнал к отправлению.

17

Под привычной маской невозмутимости Тьянуни с трудом скрывает переполняющее его волнение:

– Послание от правителя Кадеша!

Я ломаю печать и вслух читаю текст: «Я, предводитель армии союзников, жду в Мегиддо, чтобы сразиться с тобой и победить».

– Он объявляет войну, – говорит Маху. – Но в первую очередь это провокация и западня.

– Без сомнения! – вмешивается в разговор старейшина военачальников. – И если мы туда пойдем, нас разобьют. Удовольствуемся тем, что отвоюем Палестину и укрепим границы.

– И тем самым сыграем противнику на руку! – раздается громоподобный голос Джехути.

Жестом я прекращаю перепалку.

– Выжидательная тактика – это наша погибель! Раздавим мерзавца в его же логове!

Пусть боги решают. Сделаем привал в Буто[27], возле святилища богини-кобры, и я спрошу у нее.

* * *

Урей на короне фараонов… Символ Уаджит, богини-кобры, одновременно ее око и пламя, сжигающее силы зла и открывающее путь. Со времен первых династий цари предавались размышлениям в храме богини, прося у нее могущества, которое пойдет на пользу народу, ведь долг фараона – защищать его от внутренних и внешних врагов.

Глядя на змею, вышедшую из первичного океана, я преподношу ей вазу с водой, взятой из разлившегося Нила, – земная энергия, порожденная небесным приливом, без которого не было бы ничего живого. Моя задача – это живое сохранить. И кто же меня направит, если не потустороннее видение?

Каменное изваяние охватывает пламя. Рискуя быть сраженным молнией, я выдерживаю его взгляд.

– Ты, стоявшая у истоков зарождения царской власти! Ты, кто покровительствует ей день за днем, направь мою руку! Неприятель ждет меня в Мегиддо. Должен ли я сразиться с ним там?

Богиня-кобра утвердительно кивает.

* * *

– Теперь придется помучиться, – обратился Старик к своему ослику. – Северный Ветер, как же это ты умудрился так ошибиться с ухом? Вернулись бы домой, жили себе спокойно. А еще лучше, вообще остались бы в Фивах. Но нет, тебе, видите ли, захотелось пошутить. И что теперь с нами будет?

Старик распечатал кувшин с белым вином – великолепным средством от грусти.

– И мне нальешь? – спросил царский глашатай.

Чопорный, с угловатым лицом, Антеф был не из тех, с кем можно шутить.

– Твоя правда, хорошее вино!

– Теперь, когда ты попробовал, все в порядке.

Антеф кивнул:

– Царь заботится о своем войске и хочет знать, что говорят солдаты. Поэтому нужно выбрать кого-то из снабженцев, чтобы слушал и запоминал. Мой выбор пал на тебя.

– Наверняка найдется кто-то поспособнее!

– Будешь передавать мне все жалобы, а я постараюсь облегчить тебе жизнь. Отчет ежедневно!

«Только этого не хватало!» – подумал Старик.

* * *

В двадцать пятый день четвертого месяца второго сезона[28] армия, покинув приграничный пост в Тьяру, ступила на землю Палестины. Из короткой речи царя каждый солдат узнал, что их цель – крепость Мегиддо. И это далеко, очень далеко от Египта[29].

Войско продвигалось по Дороге Гора[30] мимо многочисленных крепостей, не подвергшихся нападению. Шли, не встречая опасностей, быстрым маршем[31], достаточно отдыхали и хорошо питались. Никто ни в чем не нуждался, поэтому беспокойство, каким было отмечено начало кампании, понемногу стихало.

Однако с приближением к Газе ситуация снова изменилась. Египетская армия вступила на враждебную территорию, и теперь палестинцы могли напасть в любую минуту. Поэтому царь приказал укрепить арьергард и фланги.

Но нападений не последовало.

Египтяне проходили по опустевшим деревням, жители которых из страха перед насилием бежали на север, рассчитывая укрыться в Мегиддо.

– Это добром не кончится, – сказал Старик своему ослику. – Скоро начнутся неприятности.