Книга Друг государства. Гении и бездарности, изменившие ход истории - Егор Яковлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первые статьи Хаггарда, напечатанные в английских газетах, содержали не только описание, но и объяснение традиций африканских народов. Так, говоря об обычае многоженства, Генри комментировал: для зулусов важнее всего, чтобы женщина исполнила свое естественное предназначение — родила ребенка, и то, что многие женщины Европы не выходят замуж и остаются бездетными, потому что мужчин попросту меньше, кажется африканцам глупостью. По этому поводу местные жители умудрялись даже вести богословские споры с христианскими миссионерами: так, один образованный зулус, прочитав Библию, не нашел там закона, требующего жить с одной женой, и заявил английскому святому отцу, что все великие люди, о которых говорит Священное Писание, по-видимому, имели много жен.
Порою Генри казалось, что эти туземцы, которых иные его соотечественники почитали едва ли не за животных, были умнее и мудрее европейцев. «Многие из тех, кого у нас называют джентльменами за их богатство или положение в обществе, ни в коем случае не могли бы считаться джентльменами среди зулусов. Зулусы инстинктивно распознают настоящего человека независимо от занимаемого им положения». Остается добавить, что в Генри они распознали истинное благородство, ибо прозвище ему дали вполне уважительное — Инданда, то есть «высокий человек доброго нрава».
От изучения местных обычаев Генри оторвала большая политика. В 1876 году Великобритания положила глаз на пограничную с Наталем область Трансвааль, в недрах которой было найдено золото. В срочном порядке в трансваальскую столицу Преторию была отправлена британская миссия сэра Теофила Шепстона с тайным заданием — подготовить почву для аннексии. Но если туземные племена легко покорились бы желанию «владычицы морей», то жившие там буры — потомки голландских переселенцев — вовсе не мечтали об английском владычестве.
Генри, как и многие англичане из хороших семей, недолюбливал буров за их простоватость и грубость. Но, оказавшись на правах участника в составе миссии Шепстона, вел себя дипломатично — настолько, что во время путешествия в Преторию один старичок-бур даже пригласил его в свой дом на опсит — бурский обряд сватовства. Поздним вечером молодой человек приходил к возлюбленной и садился за стол напротив нее. Девушка ставила между ними горящую свечу. Если это была длинная свеча, она сгорала лишь к рассвету, и это значило — предложение принято. Если же свеча была короткой, взаимности не было и в помине. Огонек быстро гас, а парень вставал и уходил ни с чем. Воспоминания об этой традиции могли вызвать у Хаггарда лишь грустную улыбку — ему даже не пришлось толком посвататься к своей будущей жене. Суровый отец, привыкший все решать за сына, выбрал ему супругу и поставил отпрыска перед фактом. В Претории Хаггарда настигло письмо, в котором отец просил его приехать на родину для заключения брака. Генри, как водится, покорился, успев до отъезда поучаствовать в историческом событии: в 1877 году королева Виктория подписала указ об аннексии Трансвааля — якобы ради защиты колонистов от зулусов, и не кто иной, как Генри, поднял флаг Соединенного Королевства над преторианским зданием администрации.
А спустя два года он вернулся в Трансвааль с молодой женой Луизой. К счастью, этот союз оказался прочным: хотя сердцем Хаггарда до конца дней владела Лили, он уважал супругу и восхищался ею. Вместе они преодолели множество испытаний, и первое из них было уже не за горами.
Война всегда приходит невовремя. Вот и в Южную Африку она нагрянула тогда, когда Генри и Луиза Хаггарды ожидали своего первенца. Сначала английские войска вели кровопролитную борьбу с зулусами, а в 1880 году открытое восстание против них подняли буры, и жизнь в Трансваале и Натале стала очень опасной. Хаггард уволился со службы и купил ферму Роойпойнт рядом с натальским городом Ньюкасл, вроде бы далеким от театра военных действий, но уже спустя два дня по прибытии туда услышал пальбу: это генерал Колли решился перейти горы, отделяющие Наталь от Трансвааля, в здешних местах и получил достойный отпор буров. «Все наше имущество в неприкосновенности, и дом обставлен очень красиво, но ничто не приносит радости в такое время, когда кровь льется, как вода», — написал Хаггард отцу.
А вскоре, разгромив британские силы у реки Ингого, воодушевленные буры вторглись в Наталь. В одну из ночей Хаггард услышал шум, топот и крики неподалеку: это вооруженный отряд буров из пятисот человек разорял ферму его соседа. Понимая, в какой опасности они находятся, Генри и его товарищи задумали тайно напасть на противника, отрезать от базы и помочь регулярным войскам уничтожить его. «Помню, — писал Генри впоследствии, — как моя жена вышла в сад, где обсуждался этот вопрос, и сказала: “Не думай обо мне. Выполняй свой долг, как ты его понимаешь. Я готова ко всему”. Никогда ни одна женщина не вызывала во мне большего восхищения. Я считал и считаю ее поведение героическим, особенно если учесть, что она ждала ребенка».
Однако губернатор Наталя строго запретил партизанскую войну, ссылаясь на скорый подход подкреплений. Тем не менее последующие дни Генри и его домочадцы жили в страхе. Спали не раздеваясь. У их кроватей всегда находились заряженные винтовки, под подушками лежали револьверы, на конюшне стояли шесть оседланных лошадей. Когда Хаггард получил известие, что буры собираются захватить его ферму, он вывез семью в укрепленный лагерь в Ньюкасле. В город к тому моменту наконец вошли свежие части англичан, однако ситуацию это не спасло. В битве при Маюбе генерал Колли потерпел чудовищное поражение. Буры торжествовали, а Хаггард изнемогал от стыда…
В Южную Африку пришел мир, но надолго ли? — такой вопрос задавал себе Генри, занявшийся разведением страусов в Роойпойнте. Британия не привыкла мириться с поражением, а Трансвааль, вновь провозгласивший себя суверенным государством, был не прочь увеличить свои владения за счет провинции Наталь. И, не дожидаясь начала второй Англо-бурской войны, семья Хаггардов продала свою ферму и вернулась в Туманный Альбион. Но во сне Генри продолжал видеть Африку.
«Вот это стоящая книга, не то что твои писания», — дразнил Хаггарда брат в один из дней 1885 года, держа в руке первое издание «Острова сокровищ». Вот уже несколько лет Генри, открывший адвокатскую контору, писал на досуге мелодраматические романы, но продавались они плохо. «Ты никогда не сможешь написать что-то подобное», — прозвучала еще одна ремарка собеседника. «А почему нет?» — вдруг подумалось Хаггарду. Разве африканские вельды и горы — менее удачные декорации для авантюрного романа, чем ширь океана и палуба пиратского корабля? «Хочешь пари?» — небрежно бросил он брату.
Спустя шесть месяцев Генри принимал поздравления. Он выиграл спор. Его книга «Копи царя Соломона» была закончена. В начале романа охотник Аллан Куотермейн и его друзья обнаружили обрывок старого послания, написанного в XVI веке испанским солдатом своему королю. Из эпистолы следовало, что алмазные копи, о которых говорится в библейском сказании про царя Соломона, существуют на самом деле и находятся именно в Африке, за горами Груди Царицы Савской. Их охраняет странный народ, полный коварства и обладающий сверхъестественными возможностями. Герои книги, не послушав предостережения погибшего испанца, отправились на поиски сокровищ… Этот роман стал супербестселлером и вызвал настоящую алмазную лихорадку в Африке… За пару лет до этого в реке Оранжевой был найден алмаз, но это событие и близко не вызвало такого наплыва алмазоискателей на Черный континент, как выдумки Хаггарда. Дошло до того, что писателю домой стали приходить пачки писем с просьбой уточнить местонахождение соломоновых копей.
