Книга Скверное дело - Селим Ялкут

— А ваш какой?

— Ну, я. — Балабуев как-то безнадежно махнул рукой.

— И я вроде того. Хоть за будущее не поручусь Пора нам Картошкина брать.

— Подумай, как его пугануть, чтобы проявил сознательность. А я пока оформлю задержание.

— Так мы же решили по хорошему…

— И я про это. По хорошему. Бумагу сразу оформим. Пусть лежит. Чтобы потом с этим курьером не заедаться. Такая рыба, нужно знать, как подсечь, когда тащить. Не сорвется.

Шварц рассмеялся.

— Ты чего?

— Нам бы дело Кульбитина раскрыть. А мы Федю выловим.

— Ничего. Пусть подсохнет на солнышке. Будет знать, как милицию за нос водить. И польза от него может оказаться.

Глава 12

В те же дни у Картошкина состоялся разговор с главным редактором газеты Криминальный курьер.

— Федя, дорогой, ты учти. Мы — коммерческое издание. Что заработаем, то и скушаем. Ты по образованию кто, напомни? Историк? Все равно, не увлекайся. Мне твои новости нужны, сегодня газету заполнить, а не упираться во имя героического прошлого. Если совпадут, очень хорошо, а нет, я переживу. Вчера бардак накрыли. А ты где был?

— Так, в каждом номере.

— Ничего, читатель любит. Не силос на зиму заготавливать. Феликс бегает, где Картошкин, а тебя нет.

— Пусть бы сам и ехал.

— Чтобы камеру разбили. Нет уж. И пресс-конференцию ты пропустил. Хищения на водоканале. Я Титову отправил. Но Титова разве разберется. Замужняя женщина, ребенок. Ей бы в Практичной домохозяйке работать. Муж приходил. Требует, секс ей не давать. Свои проблемы у мужика. А она как раз не против. Ну, что мне делать? Со всех сторон только и слышишь. Где Картошкин?

— В Управление я бы съездил. Там этот Закс. Интересная фигура.

— Основной игрок?

— Играют другие, он тренирует.

— Хорошо, съездишь, что у тебя?

— Убийство музейного работника. Вечером, на улице. Без ограбления. Портфель забрали, потом подбросили. Менты этим занимаются.

— А ты, значит, помогаешь.

— Обижаете. Они не догадываются. Но лучшие их люди. Балабуева я знаю. Дурачком прикидывается, а сам только и ждет, за горло схватить. Я с музейными девчатами на поминках познакомился…

— На чьих это поминках?

— Вот этого убитого. Кульбитин по фамилии.

— Мы тебя ищем, а ты на поминках жируешь?

— Материал может быть. Я с начальником этого Кульбитина разговор имел. У них, кстати, конференция недавно была. По результатам раскопок. И у нас, и в Турции. Иностранцы съезжались. Думал о деле поговорить.

— Чего не поговорил?

— Поговорил. Не на ту тему. Балабуев этот музей по самую крышу обложил.

— Тогда не связывайся.

— Кое-что я успел. — Поскромничал Картошкин. — По убийству Плахов говорить отказывается. А вот на историческую тему сгодится.

— Ладно, пойдет в номер. Очень кстати. А то одну чернуху гоним. Готовь.

— А я уже приготовил.

— Ишь ты, — восхитился редактор. А ну, покажи. Или прочти сам.

Картошкин прокашлялся и стал читать.

Статья касается давней истории и удачно разбавляет сюжеты Криминального курьера, посвященные современным безобразиям.

(Картошкин взял паузу. Редактор подумал, поморщился, опять подумал, но ничего не сказал. Картошкин продолжил).

Недавно в нашем городе проходила представительная конференция, посвященная истории Византии. В работе приняли участие ведущие специалисты ряда стран и международных организаций. Наш собственный корреспондент Федор Картошкин встречался с участниками конференции и неожиданно оказался захвачен историей Византии, закончившей свое существование более 500 лет назад падением Константинополя. Проблема продолжает волновать умы ученых и многих наших соотечественников. Ведь с Византией мы связаны общими корнями православия и культуры, недаром Москва была объявлена Третьим Римом — прямой преемницей погибшей Империи. Кто-то скажет, всё это было слишком давно. Но история прорастает в современность через длинные цепочки человеческих биографий, и, кто знает, как те, казалось бы, навсегда завершенные судьбы, отзываются в нас самих. Курьер надеется неоднократно возвращаться к этой теме.

(Картошкин замолчал. Редактор кивнул, и чтение продолжилось).

Константинополь пал в мае 1453 года под напором многократно превосходящей армии турок-османов. Последний император Константин XI Палеолог погиб в сражении, защитники и жители города были перебиты или угнаны в рабство. Закончилась эпоха Византии — Второго Рима, длившаяся более тысячи лет.

С начала пятнадцатого века владения империи постепенно отвоевывались и поглощались турками, пока их клещи не сомкнулись вокруг Константинополя. Сил для отражения нашествия не хватало, вся надежда была на помощь извне, византийцы лихорадочно искали союзников. Византийцы (ромеи) были православным народом, но Русь была далеко, и недостаточно сильна. Взгляды греков были обращены в другую сторону христианского мира — к Риму. Но раскол церквей на западное и восточное христианство делал невозможным их союз. К тому же латиняне (так звали здесь приверженцев папской власти) уже побывали в Константинополе, захватили город во время Крестового похода 1204 года и причинили ему (почти за полвека хозяйничанья) множество разрушений. Недобрая память о том времени сохранилась. У византийцев были причины не доверять латинцам, но они остро нуждались в помощи. Выбора не было. Папа требовал от византийцев подчинения духовному авторитету Рима, а взамен обещал призвать к крестовому походу свое воинство. Император Иоанн VIII согласился принять Унию — так называлось соглашение, по которому греческая церковь признавала власть Рима при соблюдении прежнего обряда и греческого языка богослужения. Так в Византии и восточных областях Средиземноморья родилась новая церковь — Греко-католическая. Взамен Папа обещал взять под свое покровительство и обеспечить защитой вверившиеся ему народы. Забегая вперед, скажем, слово свое он не сдержал.

А в самой Византии присоединение к Унии (в 1439 году) вызвало гневные протесты и брожения. Сам император Иоанн рассматривал союз, как политический, и стремился всеми силами сохранить духовную независимость. Он отказался выдать Риму Святителя Марка Эфесского — непреклонного защитника православия и не принял патриарха, назначенного Римом. Но с волей Папы приходилось считаться. В такой трудной обстановке вступил на трон последний император Византии Константин.

Сохранилась легенда, что падение империи было предсказано неким Феофаном — одним из самых именитых и богатых граждан Константинополя. Ему с женой было чудесное знамение, после которого раздали имущество, взялись проповедовать и получили имя непримиримых за решительное отстаивание православной веры. Особо доставалось в этих проповедях Императору за то, что старался наладить союз с Римом. Тот приказал схватить Феофана и допросил в присутствии Папского посланника Исидора. Этот Исидор, будучи Патриархом Московским, высказал приверженность униатству, был лишен сана и посажен в тюрьму, откуда бежал и объявился в Риме. И был направлен Папой в Константинополь послом. — А как ты представляешь? — спрашивал Император Феофана. — Когда сила магометан многократно нас превосходит. И можем надеяться только на союз с единоверцами. И должны забыть раздоры.