Книга Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии - Джин П. Сэссон

Как бы там дальше ни было, день для Али оказался не очень-то удачным.

Представители мутавы решили не спешить вызывать полицию, понимая, что имеют дело с членом королевской семьи. Они вернулись одни и потребовали у отца объяснений. Ему пришлось долго извиняться и просить их пожалеть па первый раз его единственного сына. В особенную ярость и мутаву, и отца привели слайды, изображавшие женщин, совокупляющихся с животными.

Шел 1968 год, и король Фейсал был не таким терпимым к проступкам принцев, как его старший брат Сауд. Мутава чувствовала за собой поддержку, поскольку и полиция, и отец прекрасно знали, что король будет взбешен, если содержание слайдов станет известно общественности. То, что мутаву боялись, было вполне понятно, если учесть курс на модернизацию страны, взятый правительством. Король Фейсал постоянно предупреждал своих братьев и кузенов, чтобы они не давали повода мусульманским старейшинам обвинять членов королевской семьи в недостойном поведении. Король пообещал представителям духовенства, что модернизация страны не превратится в ее вестернизацию. Он говорил, что от Запада надо брать только хорошее, отбрасывая то, что не годится для страны, управляемой по законам ислама. Мутава тщательно выискивала признаки разложения в королевском доме. Слайды, принадлежавшие Али, дали им возможность вслух говорить о том, о чем раньше они могли только перешептываться.

Мы слышали, как люди из мутавы до поздней ночи обсуждали, какого наказания достоин принц. Али крупно повезло, что он был членом семьи аль-Саудов. Представители мутавы понимали, что без личного разрешения короля ни один принц не может быть привлечен к суду. Такое могло произойти только в самом исключительном случае, и прецедентов пока не было. Однако, если бы Али оказался членом обычной саудовской семьи или иностранцем, он без всякой жалости был бы приговорен к длительному тюремному заключению.

Наша семья хорошо знала печальную историю, произошедшую с братом одного из наших шоферов-филиппинцев. Четыре года назад этот человек, работавший в итальянской строительной фирме в Эр-Рияде, был арестован за обладание копией порнографического фильма. Этот бедняга был приговорен к семи года тюремного заключения. Мало того, что он томился в тюрьме, его приговорили еще и к телесным наказаниям. Каждую пятницу он получал по десять плетей. Наш шофер, который навещал брата по субботам, плача, рассказывал Али, что каждый раз заставал брата в кровоподтеках с головы до пят. Он боялся, что бедный парень не сможет выжить до конца срока.

К несчастью для Али, его вину установили сразу и, без всякого сомнения. Его имя было четко напечатано на каждом запрещенном слайде и журнале. В конце концов, нашли своего рода компромисс: отец пожертвовал крупную сумму денег мечети, а Али обязали присутствовать па молитвах все пять раз в день под присмотром религиозных авторитетов. Мутава прекрасно знала, что мало кто из молодых принцев утруждает себя посещением мечети, так что наказание это должно было стать для Али весьма болезненным. Ему сказали, что он должен будет показываться представителю мутавы в нашей мечети во время каждой молитвы в течение ближайших двенадцати месяцев. Единственной уважительной причиной могло быть отсутствие в городе. Поскольку Али обычно спал до девяти часов утра, "он пришел в ужас от одной только мысли, что каждый день отныне ему придется вставать с рассветом, чтобы успеть к утренней молитве. К тому же, он должен был тысячу раз каллиграфически написать фразу: «Аллах велик, и я оскорбил его тем, что следовал аморальным и продажным традициям безбожного Запада». И, наконец, Али должен был назвать имя того, кто снабдил его слайдами и журналами. Журналы Али привез из своих поездок за границу, что было нетрудно, так как принцы редко подвергаются таможенному досмотру, который для них не более чем формальность. Что же касается слайдов, то ему их продал один иностранец, с которым Али познакомился на вечеринке, так что мой брат поспешил назвать его имя и адрес, чтобы перевалить поскорее вину на него. Позже мы узнали, что этот человек был арестован, выпорот плетьми и депортирован.

Я чувствовала себя ужасно. Моя глупая затея поставила всю семью в неловкое положение. Я далеко не была уверена, что происшедшее послужит для Али уроком, но знала, что доставила неприятности родителям, а может, и каким-то совсем посторонним людям. К тому же, как мне ни стыдно в этом признаться, я ужасно боялась, что мое участие в этом деле будет каким-то образом раскрыто, и молила Аллаха о том, чтобы все– осталось в тайне. Я поклялась, что, если Аллах убережет меня на этот раз, я с этого дня буду самым примерным и послушным ребенком.

Омар проводил людей из мутавы, а мы с матерью ждали, когда отец с Али вернутся в гостиную. Отец тяжело дышал и, схватив Али за плечо, грубо втолкнул его в комнату. Али посмотрел в мою сторону, и наши глаза встретились. Я видела, что он внезапно понял, кто был причиной его неприятностей. Но я видела также, что он скорее подавлен, чем сердит.

Я начала всхлипывать от сознания того, какое чудовищное преступление я совершила. Отец с жалостью взглянул на меня, затем ударил Али, крича, что тот расстроил всю семью, включая невинных детей. Впервые в моей жизни отец подошел ко мне, обнял, и сказал, чтобы я не волновалась.

Тут я почувствовала себя совершенно несчастной. То прикосновение, которого я ждала всю свою жизнь, оказалось незаслуженным и не принесло мне того счастья и блаженства, которое я мечтала испытать.

Но как бы то ни было, я достигла поставленной перед собой цели. Никто больше и не вспомнил о сломанном пальце Али и о том, что я спустила в унитаз его головной убор. Один грех перевесил другой, и оба они, в конце концов, перечеркнули друг друга.

ПОE3ДKА

Несмотря на отгремевший семейный скандал, поездку в Египет и Италию не отменили, и, хотя мое настроение было изрядно испорчено, я собирала чемоданы и составляла список необходимых вещей, а Али то и дело маячил возле дверей моей комнаты. До последнего времени он почти не замечал меня – я была всего лишь девчонкой, не заслуживающей его внимания, низшим существом. Теперь, однако, он смотрел на меня по-другому, пораженный открытием, что я, женщина и младший ребенок в семье, оказалась опасным противником.

В день нашего отъезда потребовалось шесть лимузинов, чтобы доставить нас в аэропорт. В четырехнедельную поездку отправлялось двенадцать человек: Нура и Ахмед с тремя из своих пятерых детей, две их служанки-филиппинки, мы с Сарой, Али и его друг Хади.

Хади был на два года старше моего брата и учился в Религиозном Институте – мужской школе в Эр-Рияде, обучавшей тех, кто хотел идти работать в мутаву. Хади производил впечатление на взрослых тем, что без конца цитировал Коран. Мой отец был уверен, что Хади окажет благотворное влияние на его детей. Когда находились желающие слушать его, Хади громко выражал свое мнение о женщинах, заключавшееся в том, что все они обязаны сидеть дома. Он даже сказал Али, что именно женщины являются причиной всего зла, существующего на земле.

Я уже представляла, что за путешествие мне предстоит в компании этого ханжи и моего брата.