Книга Эльминстер в Миф Дранноре - Эд Гринвуд

- Позови меня.

- А как?

И словно в ответ на его сердитый вопрос в воображении Эла развернулось новое видение. Самоцвет изобиловал силами. В нем хранилось волшебство. Другое служило для того, чтобы переменять облик. Третье уменьшало вес тела до едва различимого. Еще одно помогало видеть в темноте, и многое другое.

Воображение увело Эльминстера, вело через сцены, созданные самоцветом, чтобы показать, как меняли облик наследники Аластрарра, уклоняясь от противника. Одни просто меняли лицо и рост, другие обольщали и подслушивали. Третьи принимали образ какого-нибудь животного, чтобы скрыться от врага, вооруженного клинком для убийства эльфийских наследников: какой интерес зарубить трясущегося от страха зайца или любопытного кота? Элу было показано, как совершаются такие превращения, заодно он увидел, и как могло быть уничтожено волшебство, независимо от желания самого мага.

Вот и ладно. Теперь он узнал, как изменить облик, вызвав силы драгоценного камня. Но зачем ему это знание?

И тут он внезапно увидел Юмбрила Аластрарра, который стоял в глубокой тени под большим деревом и улыбался ему. Лицо эльфа пошло волнами и стало лицом Эльминстера, потом снова задрожало и опять стало лицом с изумрудными глазами, которые имели все наследники Аластрарра. Видение снова изменилось, теперь оно показывало Элу довольно знакомую фигуру долговязого юноши с орлиным носом, с темными, цвета воронова крыла, волосами и голубыми глазами. Обнаженный молодой человек, тело которого превращалось в эльфийское, стройное, безволосое, гладкое. И с таким же, как у эльфа, лицом. Наверное, самоцвет хотел, чтобы Эл изменил свой внешний вид.

Вздохнув про себя, Эльминстер воззвал к камню, чтобы приобрести сходство с Юмбрилом. Очень странное и очень сильное ощущение охватило его: он был Юмбрилом в надеждах, воспоминаниях, но… Аталантарец взглянул на свои руки - довольно побитые руки человека, который еще недавно трудно жил и тяжело сражался. Тогда молодой маг мысленно пожелал, чтобы они стали длинными, тонкими и хрупкими, как та светло-голубая, безволосая рука, что в предсмертный миг с таким усилием коснулась его щеки.

И руки начали истончаться, вытягиваться… они стали слабыми, тонкими и почти голубыми. Он попробовал пошевелить ими, руки покалывало.

Эл глубоко и прерывисто вздохнул, прочно воссоздал в уме лицо Юмбрила и пожелал, чтобы изменилось все остальное. Колкие мурашки медленно поползли по телу, по спине и позвоночнику. Он непроизвольно вздрогнул и даже фыркнул от отвращения. Видения исчезли, и он, моргая, оглянулся на неизменно терпеливые и не такое видевшие огромные многовековые деревья.

Эл оглядел себя. Его одежда теперь висела на нем; он стал ниже ростом и несоизмеримо изящнее, тоньше, Теперь он был Юмбрилом Аластрарром.

Это, пожалуй, даже полезно. А если он теперь способен еще и на перемещение с помощью мысли или у самоцвета припасено какое-нибудь заклинание, вроде зова родных мест, то, может, получится перенестись прямо в Кормантор? Он опять окунулся в вихрь воспоминаний в поисках чего-нибудь подходящего.

Поиск нужной магии напоминал метания по полю битвы среди взлетающих мечей, в самой гуще сражающихся в поисках единственного знакомого лица. Нет, кажется, такого лица там не было. Сознание Эла снова вернулось к уже надоевшим деревьям. Он резко повернулся, одежда взметнулась вслед за ним, и это напомнило ему о седельной сумке.

Оглядываясь вокруг, он вдруг спохватился, что оставил ее в той лощине, где было полно папоротников, но еще больше хобгоблинов. Эл с досадой развел руками и пошел на юго-восток. Если рукхи не растрясут сумку и не раскидают ее содержимое, то позже, возможно, он сумеет найти ее с помощью заклинаний. Хотя он не был уверен, что время заняться сумкой появится в этом году, а может быть, даже в следующем. Молодой человек пожал плечами: если это тоже входило в служение Мистре - ну что ж, другим доставалось и покрепче.

По крайней мере, теперь у него было преимущество - в облике эльфа ему будет легче проникнуть в Кормантор.

Эльминстер потянул носом; на эльфийский нюх нос воспринимал и замечал намного больше ароматов, чем раньше. Хм. О таких вещах лучше думать на ходу. Он пробирался среди деревьев, изредка касаясь самоцвета на лбу, чтобы убедиться, что никакие ветки не повредили драгоценного камня и ничто не ослабило его могущества.

При этих прикосновениях кийра заодно заставила его осознать две вещи. Во-первых, только хвастуны открыто демонстрируют камень мудрости дома. Обращаться к камню нужно скрытно. Во-вторых, сейчас, когда он принял облик эльфа, память драгоценного камня всегда была к его услугам и больше не подавляла.

Сначала он спрятал кийру, но потом мысленно вернулся к ней. Камень играл яркими огнями и всеми оттенками цвета живой магической памяти. На этот раз видения текли довольно ленивым потоком, Эльминстер пробирался сквозь них, отбрасывая лишнее и отыскивая то, что ему сейчас было нужно. Он искал в памяти самые последние сведения о Корманторе, и вот теперь впервые увидел высокие шпили, волнистые балконы домов (а каждый дом располагался в самом центре кроны какого-нибудь огромного дерева), увидел декоративные фонари, плавающие в воздухе и свободно перемещающиеся по всему городу, мосты, перекинутые от дерева к дереву один над другим. Кстати сказать, ни у одного из мостов не было перил: придется потратить некоторое время, прежде чем Эл научится свободно пользоваться такими смелыми сооружениями.

Кто управляет городом? Коронель, камень показал его. Пост скорее выборный, чем занимаемый по праву рождения. «Старейший и мудрейший» Верховный Судья всех споров держал свою власть не только в Корманторе, но и во всем королевстве глухого леса. Этот пост давал огромную власть, а нынешний коронель Элтаргрим Иритил, на взгляд Юмбрила, был старым и слишком добрым. Однако некоторые из старейших, благородных и знаменитых семейств, как было известно наследнику дома Аластрарра, придерживались еще более невысокого мнения о своем правителе.

Эти старинные дома, в особенности такие как Старимы и Экорны, обладали более реальной властью в Корманторе. На них смотрели как на воплощение и хранителей «истинного» эльфийского характера. По их мнению, настоящий эльф есть…

Эльминстер отбросил эту мысль, поскольку она невольно напомнила ему о новой миссии, возложенной на него Юмбрилом. У него не было выбора, он не мог поступить иначе и отказаться отнести… разве что был бы совсем уж немилосердным человеком. А вообще, должен ли он касаться самоцвета, если дал обет служить Мистре?

Он резко остановился возле особенно тенистого дерева и громко воззвал:

- Мистра?

Потом добавил шепотом:

- Госпожа, услышь меня. Пожалуйста.

Он вызвал в воображении самое поразительное воспоминание о богине: они вместе парят в воздухе; Мириала, смеющаяся, взволнованная, восхищенная. Ее глаза выдают божественность и еле заметно меняются по мере того, как разгорается страсть… Зацепившись за этот образ, Эльминстер снова выдохнул заветное имя и направил всю свою волю на то, чтобы призвать ее.