Книга Писатели и советские вожди - Борис Фрезинский

Сейчас заканчиваю «Ключи счастья» (теперь называется «Перед восходом солнца»). Первая часть уже идет в № 6 «Октября». Торопят, чтоб дал финал. Всего будет в 3-х номерах. Весьма мешают работе «Крокодил», выступления, газеты. А сдать надо все в июле[1074].

Несравнимо подробнее обо всех обстоятельствах своей московской жизни Зощенко писал очередной даме сердца Лидии Чаловой:

Тут в Москве начальство меня весьма «ласкает». Нет, кажется, журнала, который бы меня не тянул к себе… Ох, превращусь в газетного репортера. От этого страдает и моя большая работа. Приходится писать урывками. А то и ночами… С книгой моей обстоит дело пока что не только хорошо, но даже великолепно. Я не видел такого волнения, которое я увидел у тех, кто ее читал. Я услышал наивысшие комплименты. И от редакции и от литераторов. Меня тут упросили читать. Читал писателям (в небольшом кругу). Два дня. Такой реакции мне еще не приходилось видеть. Кстати, скажу. Редакция «Октября» дала книгу на проверку Сперанскому[1075]. Тот дал наивысший отзыв. Сказал, что с точки зрения науки это точно. Не сделал никаких поправок… В общем книга произвела большой шум[1076].

И затем следуют наиболее существенные для нашего сюжета строки о книге:

Сейчас ее читают в ЦК. После чего она пойдет в № VI «Октября». Если, конечно, цензура не наложит руку. Редакция уверена, что ничего не случится. Я не очень.

Итак, окончательное разрешение печатать повесть должен был дать Агитпроп ЦК (независимо от первоначального устного заключения Еголина). 26 июня Зощенко пишет тому же адресату:

Работаю по 20 часов в день — обещал до 1 августа сдать всю книгу. В VI и VII книгах «Октября» идут первые 7 глав. Так что июнь и июль у меня самые тягостные месяцы. Сегодня закончил VIII и IX главы. Осталось 3 листа[1077].

По-видимому, именно из-за повести Зощенко цензура задерживает номер «Октября», и редакция, чтобы не просрочить выпуск журнала, вынуждена выпустить сдвоенный номер, однако материал Зощенко в него включен только из первоначального № 6[1078]. Наконец, 20 июля 1943 г. этот сдвоенный № 6–7 «Октября»[1079] с началом повести Зощенко подписывают в печать; Михаил Михайлович в письмах называет его по-прежнему шестым (для него он и есть шестой — продолжение повести из № 7 в сдвоенный номер не вошло). Напечатаны: предисловие, «Пролог», «Я несчастен и не знаю почему», «Опавшие листья» и «Заключение», заканчивающееся редакционной справкой: «Продолжение следует».

6 августа 1943 г. Зощенко пишет Л. Чаловой:

Дела мои идут хорошо… Октябрь № 6 видел только сигнальный. Пока не получил. В № 7 (теперь это уже № 8. — Б.Ф.) идет 2-я часть. Третья готова и сдана. Финал (листа 2–3) не написал, только в набросках. Но финал я вовсе не уверен, что напечатают, и оттого не тороплюсь[1080].

№ 8 журнала снова задерживает цензура.

В письме 10 сентября 1943 г. Зощенко сообщает: «В общем, две части ЦК пропустил». Но опять-таки произошла задержка, и редакция снова вынуждена выпускать сдвоенный номер, но она уже к этому готова и выпускает его действительно удвоенного объема[1081] — включив незощенковский материал из подготовленных № 9 и часть № 10, так как снова Зощенко печатается порцией только из подготовленного прежде № 7. Сдвоенный № 8–9 был подписан в печать лишь 27 сентября и вышел в свет в октябре. В нем были напечатаны главы «Страшный мир», «Перед восходом солнца» и «Черная вода». Публикация заканчивалась редакционным объявлением: «Продолжение следует» — то есть повесть должна была печататься еще, по меньшей мере, в двух номерах. Таким образом за 4 месяца журнал смог напечатать только половину повести Зощенко (в объеме, предполагавшемся для двух первоначально несдвоенных номеров).

Опасный характер всех этих задержек и сбоев Зощенко, конечно, хорошо понимал, поэтому все в том же письме 10 сентября он пишет довольно мрачно:

Хотел «облагодетельствовать» человечество… Предвижу брань и даже скандал. Редакция хотела устроить диспут до напечатания. Но Сперанский не посоветовал, сказав, что диспут устроим, опубликовав книгу[1082].

Были в этом письме и выражения несомненного смятения:

Я тут было хотел вообще не печатать книгу. Получается столь интимно и откровенно, что стало мне не по себе. Верней, я хотел прекратить печатание после 1-й части… Решил положиться на судьбу — втайне надеюсь, что всю книгу не напечатают, где-то запнется. Скорее всего, III и IV части цензура не пропустит. Кроме утешения от этого ничего не получу.

Видимо, из-за очередной задержки журнала редакция подготовила сдвоенный № 10–11 с III частью повести, оставив последнюю ее часть для № 12.29 октября Зощенко писал жене:

Эти дни у меня тягостные — кончаю книгу (IV часть). Я думал, что после III части отдохну месяц. Но редакция должна закончить печатание в этом году, таким образом дать последнюю часть в декабрьской книжке… В общем, к 1 числу должен сдать всю книгу[1083].

Однако в начале ноября 1943 г. последовало запрещение дальнейшего печатания повести Зощенко. Заметим, что последним в 1943 г. номером «Октября» оказался № 10; он был подписан к печати лишь 27 декабря и появился в новом 1944 г. в объеме всего 119 страниц.

Слова в письме Зощенко: «Втайне надеюсь, что всю книгу не напечатают» — оказались на самом деле всего лишь стремлением подготовить любящего человека, который за него деятельно «болеет», к ожидаемой катастрофе. На самом деле Зощенко надеялся совсем на другое: что книжка его проскочит цензуру (недаром полный ее текст одновременно был сдан им в издательство «Советский писатель», откуда, как только стало известно о запрете, рукопись вернули автору). По мысли В. А. Каверина, «Первая часть написана ради второй. В ней Зощенко пытается объяснить психологическую сущность фашизма, и тогда шестьдесят два рассказа — примера из личной жизни — оказываются необходимыми, становясь на место»[1084] — получилось же так, что вторую часть читатели не увидели, и эти 62 рассказа повисли, ожидая публичного разгрома.