Книга Особо одаренная особа - Мария Вересень

— Вереюшка, — бросился он мне на грудь.

— Никодим? — удивилась я. — Ты что здесь делаешь?

— Дык овца твоя говорит, устрою экскурсию, быт и деяния великой богини Вереи, а я думаю, столько лет рядом живем и ни разу не заходил. Думаю, не жалко десяти кладней, а она, гадина, завела и бросила.

— И сколько вас тут? — Я завертела головой.

— Да поначалу человек полтораста было.

Велий присвистнул и усмехнулся.

Мы убили почти час, чтобы отыскать всех, вывести и усадить за стол. Одного глотка хватило голодным людям, чтобы захмелеть. Здравицы полились одна за другой, и мы с Велием с ужасом поняли, что угодили в западню — спасенные не хотели покидать уютного места, а снующая нечисть их уже не пугала.

Только к вечеру мы с трудом смогли добраться до комнаты Велия, где и заперлись от многочисленных доброжелателей.

Пьяные подруги попробовали колотиться в двери, но я сказала, что никого нет, и мавка пошла искать нас дальше, а лаквиллка, судя по храпу, задремала у порога.

— Я думал, это никогда не кончится! — рассмеялся Велий, падая на кровать, я подтолкнула его в бок и бесцеремонно завалилась рядом, пугнув тем, что это была только репетиция к свадьбе.

— Да ну? — не поверил Велий, скосив на меня глаза.

— Ну да! Это ж мы так, в узком семейном кругу, а там приедет вся родня, официальные лица… Интересно, а Великий Князь будет?

— Если только город обратно отвоевывать, с дружиной, — засмеялся маг, прижимая меня к себе.

— Ага? А я вот как позову на помощь Лаквилл с Урлаком, как выпущу Груньку из Подземного царства, как сгоняю за Лихом на остров Буян! — Я загорелась идеей: — А почему бы и не оттяпать у него половину царства? Что ему, одной половины не хватит для житья?

— Так и я про то же говорю! — У нас под кроватью заворочалось, загремело, и вылез оттуда пьяный Анжело в сияющих доспехах и с волнообразным мечом. — Давно пора, а то кони жиреют, хлопцы чахнут. — Он с надеждой воззрился на нас. — Ну?

— Иди! — рявкнули мы в один голос.

— Ну вы только свистните, если чего… — Анжело понуро пошел к двери, просочился сквозь нее и наступил с той стороны на Алию. Там что-то рыкнуло, громыхнуло, и я понадеялась, что завоеватель съеден.

— И вот так вот будет теперь всю нашу жизнь, — глядя на дверь, пугнул меня Велий.

— Не надо!

— А куда деваться, это же нечисть, от нее за замками не спрячешься, за тридевять земель не сбежишь.

— Я сейчас заплачу, — пригрозила я, и мы впервые задумались о нашем дальнейшем житье. — Гадость какая, — сказала я, представив, как буду каждый день нянькаться с этими дворовыми, магами и прочими, а Велий преподавать балбесам, а еще время от времени устраивать попойки с друзьями и отбирать незаконно добытое у овечки. И чуть слезы не навернулись.

— Вел, сделай что-нибудь, я не хочу!

— А кто хочет? Маги тоже не хотели, чтобы ты была богиней.

— И что? Что я им-то сделала? Я же их пальцем не трогаю, колдовать не мешаю.

— Толку-то, что не мешаешь. Ощущения уже не те. Раньше кто мы были? Да почти боги, а теперь? В лучшем случае — жрецы. — Велий тяжело вздохнул, а я обиделась:

— И папа мой сказал, что в тридевятое уедет, у Сиятельного придворным магом будет, якобы там моя власть не распространяется. — Мне стало совсем грустно. — Что ж теперь будет?

— Не расстраивайся, живут же как-то люди, и мы приспособимся.

Не знаю, чего он добивался, но я расклеилась окончательно:

— Не хочу я приспосабливаться, я — богиня, вот пусть ко мне и приспосабливаются! — Я упала ему на грудь и зарыдала. — Может, не будем жениться?

Велий на мгновение застыл, а потом спросил:

— И чем это тебе поможет?

— А вдруг скажут, что еще глупая, незамужняя…

Он с сомнением поглядел на меня:

— Нет, это все равно что людоеду сказать, мол, я маленькая, не ешьте меня. Только слюна еще больше капать будет. Вот если тебя как-то очеловечить…

— Не надо меня очеловечивать! — испугалась я. — Я и так самый человечный человек на свете. — И тяжело вздохнула. — И как боги живут?

— Боги по Ириям да заповедным лесам попрятались, делают вид, что их нет или так далеко, что и не слышат. А ты вот вся тут. — Велий потянул меня к себе и вздрогнул, когда я впилась в него когтями. — Ты чего?

— Велий, — зашептала я страстно, осененная идеей, — а давай сделаем вид, что меня тоже нет.

Маг даже сел, чтобы видеть меня получше, а я закрыла ему рот ладошкой, отлично понимая, что он сейчас начнет разводить бодягу насчет белой горячки:

— А что, могла же я рассосаться как-нибудь, или съели там меня, или просто разорвало на клочки. — Я вскочила и забегала по комнате, а потом, взвизгнув, снова кинулась ему на грудь. — Или вышла я, ушла и не вернулась, бывает же такое. Годик пройдет, и про меня и забудут.

— У тебя точно горячка, — пробормотал Велий и охнул оттого, что я с большой обиды боднула его в живот:

— Ну сам подумай, могу ведь я куда-нибудь выйти… хотя бы на медовый месяц…

Велий закрыл глаза ладонью и отодвинул меня от себя:

— Все, отойди от меня, совратительница, даже слов таких не произноси.

А я, поняв, на что надо давить, ласково продолжила:

— Велий, медовый месяц, только ты и я…

— Ладно, — он схватил меня в охапку, — согласен, сегодня же сбежим, ну их всех к черту! — Велий с чувством махнул рукой.

— Сегодня не надо, а то нас всем Северском искать будут. Вот свадьбу отыграем и ночью — хоп!

— Прямо ночью? — насторожился Велий.

— А что? Самое удобное время. Все думают, что мы спим, а мы…

Велий нахмурился и недовольно буркнул:

— Почему сразу спим? Я спать не собираюсь.

Я вспыхнула, сообразив, что он имеет в виду, а маг продолжал:

— Да и не выйдет ничего, тебя Аэрон сразу почувствует.

Я всплеснула руками:

— Вот леший, я же про этого вампирюгу и забыла! Хотя это даже и лучше! Кто нас прикрывать будет в случае чего? Конечно, Аэрон!

Я кинулась было его звать, но вспомнила, что под дверями лежит Алия, и, проклиная все на свете, полезла в окошко, Велий без особого желания за мной.

— Вы что, с ума сошли? — вяло отбивался сонный вампир. — Уйдите! — Открыв глаза и увидев нас, он и вовсе расстроился. — Вам что, вдвоем больше заняться нечем?

— Аэрон, мы решили бежать! — горячо зашептала я ему в ухо. Вампир сразу проснулся:

— Опа!

— Но нам надо, чтобы ты чувствительность ко мне потерял!