Книга Че Гевара. Важна только Революция - Джон Ли Андерсон

Бето Аумада, товарищ Эрнесто по игре в регби во времена «Чанг-чо» и по-прежнему друг его семьи, тоже счел, что его старый приятель стал другим. «Он всегда был свободолюбив, — вспоминал Аумада, — а теперь у него было полно обязанностей… Эрнесто занимал положение, подразумевавшее постоянную опасность, и с ним всегда были охранники. Он изменился. Совершенно изменился. Стал более сдержанным и осторожным в высказываниях».

Первая встреча с друзьями произошла на публике и была очень краткой, а затем Че выделил время, чтобы немного посидеть с товарищами детства наедине. Тогда они отчасти увидели прежнего Эрнесто. Он раздал гостям кубинские сигары, и они радостно задымили все вместе. По словам Аумады, каждый сказал что, если он может быть полезен на Кубе, то готов помочь.

«Гевара стал подшучивать над нами, — вспоминает Аумада. — Карлитосу, который занимался недвижимостью, он сказал, что ему не найдется на Кубе работы, потому что собственностью владеет государство и продавать там нечего. Меня он тоже поддразнил, сказав, что как адвокат я там тоже не потребуюсь, потому что судебных споров у них нет, так что чем мне там заниматься?»

Из всех них только Карлосу Фигероа показалось, что Че остался «все тем же старым добрым Эрнесто», любящим пошутить, поболтать и всякими небылицами произвести впечатление на других. С мальчишеским удовольствием Че рассказал Фигероа о самых ярких своих переживаниях. «Ты не поверишь, — похвастался он, — но я ездил на охоту на слоне с самим Неру». А когда на Кубу приехал русский космонавт Юрий Гагарин, Гевара был в таком восторге от встречи с первым человеком, побывавшим в космосе, что «не отставал от него» целый день.

Че со всей своей многочисленной свитой жил в гостинице, а его родные разместились неподалеку на вилле, арендованной журналисткой «левого» направления по имени Хулия Констенла де Джуссани. За миниатюрность друзья ее прозвали Чикита (Малышка). Для одного женского журнала Хулия взяла интервью у матери Че, Селии, и они подружились.

Вместе с мужем-журналистом Хулия издавала прокубинский политический журнал под названием «Че» и тесно сотрудничала с Альфредо Паласиосом, почтенным руководителем Социалистической партии Аргентины. Она приехала в Пунта-дель-Эсте, чтобы освещать конференцию и взять интервью у Че, но самой главной ее задачей было встретиться с ним наедине. От лица коалиции аргентинских социалистов и «перонистов» левого крыла, готовившейся к предстоящим выборам, Хулия должна была сделать Геваре предложение. Они хотели узнать, не захочет ли Че вернуться на родину, если они выставят его кандидатуру на парламентских выборах.

Когда Хулии удалось наконец встретиться с Че без посторонних и рассказать об этом предложении, Гевара его сразу же отверг. Он нужен на Кубе, объяснил Че, у него там важные задачи, и аргентинским политиком он себя не видит. А потом, посмотрев Хулии прямо в глаза и иронически улыбнувшись, произнес: «Мадам, я министр. Неужели вы думаете, я захочу стать депутатом парламента в Аргентине?»

Но в предложении Хулии были и другие пункты. Она сказала, что «левые» хотят видеть его своим «символом». Если народный фронт одержит на выборах победу, можно будет считать, что Че внес в это важную лепту, но если выборы будут отменены и мирное разрешение ситуации станет невозможным, он станет лидером партизанского движения, «руководителем революционных преобразований в Аргентине». Эта роль ему подобает, сказала журналистка: он может оставаться в изоляции на Кубе, а может запустить процесс перемен в Латинской Америке.

«Гевара попросил меня рассказать обо всем подробнее, охарактеризовать представителей различных политических группировок, дать оценку лидерам профсоюзов и аргентинским политикам», — вспоминает Хулия. Че рассмотрел ее предложение пункт за пунктом, порассуждав даже о преимуществах партизанской войны в сельской местности над войной в городских условиях, но ни на секунду у журналистки не возникло ощущения, что он колеблется в своем решении. У Хулии сложилось впечатление, что Гевара не верит в возможность перемен в Аргентине через парламентские выборы и в способность аргентинских левых сил осуществить настоящие социальные преобразования.

Хулии Че показался очень глубоким человеком, способным вызвать восхищение, но были в нем и нехорошие черточки. Как-то за ужином, на котором собралась семья Че, журналистка напомнила ему о том, какую дарственную надпись он сделал на своей книге «Партизанская война», отправленной в подарок основателю Социалистической партии Аргентины Адольфо Паласиосу. Хулия видела эту надпись, гласившую: «Доктору Паласиосу, который говорил о революции, еще когда я был ребенком».

Паласиос не уловил тут тонкого намека, он был очень польщен тем, что Че, как он посчитал, помнит и уважает его, но Хулия почувствовала подспудный смысл посвящения: Паласиос лишь говорит о революции, но ничего не делает. По ее мнению, это было жестоким поступком со стороны Гевары, и она сказала об этом за ужином. Че ответил кратко: «Но Паласиос действительно только говорит».

«На этом он обсуждение и закончил, — вспоминает Хулия. — Такова была особенность его характера, Гевара мог быть очень неуважителен к другим… Бывал очень резок…»

Хулия призналась, что, несмотря на эти его черты, она запросто могла бы влюбиться в Гевару, не люби она так крепко своего мужа. «В этом человеке было необъяснимое очарование… Когда он входил в комнату, то сразу оказывался в центре внимания… Че от природы обладал поразительной притягательностью».

Еще одним участником конференции в Пунта-дель-Эсте был вездесущий Рикардо Рохо, с которым Гевара виделся лишь четырьмя месяцами ранее, накануне операции в заливе Свиней. Рохо ушел со своей должности в Бонне по причине несогласия с политикой президента Фрондиси. Но Рохо был не из тех, кто сжигает мосты дотла, и теперь у него было сообщение от Фиделя: аргентинский президент желает тайно встретиться с Че.

Че согласился на встречу. К тому времени он уже принял от президента Бразилии, Жаниу Куадроса, подобное приглашение, которое передали ему бразильские представители в Пунта-дель-Эсте. Две латиноамериканские державы были важными звеньями в предложенной Кеннеди программе, и обе они пытались служить посредниками между Кубой и их могущественным северным соседом. Было решено, что по окончании конференции Че отправится в Буэнос-Айрес, а оттуда в Бразилию.

16 августа в своем заключительном выступлении на конференции Че заявил, что Куба не ратифицирует постановление о поддержке «Союза ради прогресса». Большая часть кубинских предложений серьезно не обсуждалась, указал он, в проект внесено мало существенных изменений, а крупных изъянов в нем предостаточно. И поскольку проект этот в конечном счете направлен на изоляцию Кубы, ее правительство не сможет его одобрить. Однако Гевара вновь подчеркнул, что Куба готова обсуждать с США «любые вопросы и без предварительных условий».

Вечером следующего дня по своей инициативе и с помощью некоторых аргентинских и бразильских дипломатов Че был представлен двадцатидевятилетнему помощнику президента Кеннеди — Ричарду Гудвину, главному лицу в делегации США. Произошло это на праздновании дня рождения одного из бразильских делегатов. Как впоследствии Гудвин рассказал Кеннеди, прежде бразильцы и аргентинцы уже не раз пытались устроить им встречу, но он отказывался.