Книга История Византии - Джон Джулиус Норвич

Иоанн, вероятно, с завистью думал о своих младших братьях. Четверо сыновей Мануила находились в Морее, которая могла успешно защищаться от турецкого нападения. Вообще-то она была опустошена совсем недавно, в 1423 г., когда турецкая армия пронеслась через Фессалию, проигнорировав хваленый Мануилов Гексамилион – стену, которую василевс за несколько лет до этого нашествия выстроил поперек Коринфского перешейка. Но турки не остались там надолго; с того времени стена была укреплена, и Венеция пообещала морейцам прийти на помощь, если подобный случай повторится. Венецианские корабли уже патрулировали прибрежные воды, и были намного сильнее турецкого флота, все еще пребывавшего в рудиментарном состоянии. К тому же условия жизни в Морее, в сравнении со столичными, были весьма удовлетворительными; и если бы в 1425 г. византийцам предложили приобрести дома либо в Константинополе, либо в Мистре, не многие колебались бы в выборе.

Город Мистра, лежащий на склонах горной цепи Тайгет в южной части Пелопоннеса, был основан в 1249 г. Вильгельмом Виллардуэном, который двенадцать лет спустя, после отвоевания греками Константинополя, оказался вынужден уступить его Византии. К описываемому периоду латиняне уже покинули город. Мистра все это время неуклонно росла в размерах и приобретала все большее значение; в 1349 г., ровно через сто лет после основания города, Иоанн VI Кантакузин послал сю-да своего сына Мануила, ставшего первым деспотом Мореи. К 1400 г. Мистра развилась уже в нечто значительно большее, чем обычная провинциальная столица. Это был интеллектуальный, художественный и религиозный центр, сравнимый с тем, что представлял собой Константинополь сто лет назад. В Мистру съезжались самые выдающиеся личности со всего византийского мира. Иоанн Кантакузин, регулярно посещавший этот город, тут и умер в 1383 г. Среди других известных имен, связанных с Мистрой, следует назвать знаменитого митрополита Никейского Виссариона и будущего митрополита всея Руси Исидора – оба они в дальнейшем станут кардиналами Римской церкви; философа и богослова Георгия Схолария, который под именем Геннадия II станет первым патриархом Константинопольским после падения города, и самого оригинального из всех византийских мыслителей Гемиста Георгия Плифона.

В первые пять лет правления Иоанна VIII в Византии дела в Морее шли вполне благополучно. Однако, в противовес успехам на юге, разразилась катастрофа на севере: в 1430 г. Фессалоники вновь оказались в руках султана. До сего времени турки продолжали блокаду города, и вскоре венецианцы – которым отнюдь не удалось превратить его во вторую Венецию, как они обещали, – начали сильно жалеть о том, что вообще приняли Фессалоники в дар. 26 марта к стенам города прибыл сам Мурад и взял его. Все церкви были разграблены, многие из них – уничтожены, дворцы знати обысканы и преданы огню. Затем, после традиционных трех дней бесчинств, Мурад повелел остановиться. Фессалоники являлись вторым по значению городом империи, и он не имел желания превращать их в руины. Была объявлена всеобщая амнистия, жителям предлагали возвратиться домой – с гарантией, что они не будут более подвергаться дурному обращению. Венецианским властям города каким-то образом удалось добраться до гавани и сесть на корабль, который довез их до ближайшей венецианской территории – острова Эвбея.

Новости о падении Фессалоник достигли Константинополя примерно в то же время, когда пришло сообщение о том, что папа Мартин V созвал церковный собор, который должен был состояться в Базеле в 1431 г. Иоанн Палеолог увидел в этом луч надежды. На собор съедутся представители всех христианских народов Запада, и очень возможно, что обращение к ним Византии с просьбой о помощи будет воспринято должным образом. По ряду причин собор был отложен на семь лет, а местом его проведения теперь стала Феррара, но решимость императора посетить высокое собрание осталась твердой. Иоанн вновь оставил брата Константина в столице в качестве регента и в ноябре 1437 г. отправился в свою историческую поездку, взяв с собой около 700 наиболее влиятельных деятелей Византии, в том числе самую представительную делегацию восточных клириков, когда-либо посещавшую Запад. Среди членов делегации были патриарх Иосиф II и еще 18 церковных иерархов – в том числе блистательный Виссарион Никейский и Исидор, митрополит всея Руси. Из светских деятелей надо упомянуть Георгия Схолария, чье знание латинской теологии, как ожидалось, поразит ученых Запада, и самого почитаемого из всех византийских мыслителей – Гемиста Георгия Плифона из Мистры. Все они в большей или меньшей степени были настроены прозападно. Самым видным представителем ультраправославного лагеря являлся Марк Евгеник, митрополит Эфесский. Император также взял с собой брата Димитрия, которого считал интриганом и потому предпочитал держать при себе, чтобы была возможность присматривать за ним.

Начало работы собора гладким не оказалось. Было много неприятных проблем протокольного характера, а также вопросов, связанных с очередностью выступлений. И василевс, и папа ревниво относились к воздаянию почестей. К примеру, взаимное расположение двух тронов в помещении для собраний породило такие затруднения, которые в какой-то момент стали казаться непреодолимыми. Апломб Иоанна понять можно: чтобы его миссия удалась, важно было, чтобы его рассматривали не как просителя, но как монарха великой христианской империи.

Однако на кого он собирался произвести впечатление? Иоанн приехал на собор, чтобы обратиться за помощью к европейским правителям, и не спешил до их прибытия что-либо предпринимать, но важные государственные деятели все никак не появлялись. Латиняне теряли терпение, поскольку дискуссии на соборе не двигались с мертвой точки; папа, ответственный за размещение всей греческой делегации и обеспечение ее питанием, был озабочен еще больше, поскольку его финансовые запасы неуклонно таяли. С началом августа пришла чума. Греки оказались невосприимчивы к этой болезни, но среди латинских делегатов была высокая летальность. Они чувствовали все большее раздражение к своим гостям, но и византийцы выражали недовольство: после годичного пребывания вдали от дома они до сих пор ничего не достигли. И уже стало ясно, что ни один европейский правитель не имел никаких намерений посещать собор. Настоящие дискуссии начались 8 октября и продолжались до 13 декабря, а до заключения соглашения было так же далеко, как и в самом начале сессии.

И тогда папа стал убеждать делегатов переехать во Флоренцию. Он руководствовался финансовыми мотивами – надеясь, что правившее во Флоренции семейство Медичи поможет в сложившихся затруднительных обстоятельствах. Но переезд оказался полезным и в иных отношениях. К концу февраля 1439 г. греки – усталые, голодные, охваченные беспокойством и тоскующие по дому – оказались более готовыми к компромиссу. К концу марта они согласились с тем, что латинская формулировка, в соответствии с которой Святой Дух исходит от Отца и от Сына, означала то же самое, что и недавно принятая греческая формулировка, постулировавшая, что Дух исходит от Отца через Сына.

Когда вопрос о filioque был, наконец, закрыт, все остальные проблемы делегаты решили в самый короткий срок. 5 июля официальный текст унии, едва ли представлявший собой нечто большее, чем изложение латинской позиции, был подписан всеми православными клириками за исключением митрополита Эфесского, который остался непреклонен, – правда, император запретил ему налагать на этот документ вето. Затем латиняне добавили свои подписи. На следующий день текст соглашения был публично зачитан на латинском и греческом языках во флорентийском кафедральном соборе. Его латинская версия начинается словами «Laetentur Сoeli (Да возрадуются Небеса)». Но вскоре стало ясно, что у Неба совсем мало для этого оснований.