Книга Арабская кровь - Таня Валько

Высокий ливиец у ворот, наверное, работает охранником: он крепко сложен, оружие оттопыривает полу пиджака. Рядом с ним Муаид чувствует себя заморышем. Парень кивнул, чтобы прибывший направлялся за ним. Они переступают порог торгового центра и идут в сторону туалетов. «Это конец. – Террорист стискивает зубы и видит, что все старания напрасны. – Какой же я был наивный, думая, что этот урод захочет со мной увидеться!» Он в бешенстве кусает губы. «Мать была права, что дала ему под зад. Даже соболезнований не хочет принять от внебрачного сына. Я для него просто не существую. Так, собственно, было все тридцать восемь лет моей жизни».

Здоровяк открывает ключом дверь туалета для персонала, идущий за ним человек не собирается бежать. Он идет на смерть с достоинством. Через минуту Муаид в изумлении округляет глаза. Это помещение – только узкий коридор, оканчивающийся люком с шифровым кодом.

– Руки в стороны.

Сейчас охранник встает напротив и профессионально ощупывает тело и одежду гостя, проверяя, нет ли у того, часом, какого-нибудь оружия.

– Получишь на выходе. – Он беспардонно забирает у Муаида мобильный телефон и часы. «Хамид знает свою работу», – с благодарностью думает Муаид, оценив опыт саудовца.

– Будешь молиться? – Удивленный служащий поджимает губы, не зная, может ли забрать у богобоязненного мусульманина четки.

– Да, – без колебания отвечает конспиратор. – Я никогда с ними не расстаюсь. Ведь это не бомба, – говорит он иронично, а в душе смеется своему коварству.

– Хорошо, хорошо. – Охранник нетерпеливо машет рукой.

После того как открылась железная дверь, парень показывает вход в лифт, который отвозит их на два этажа вниз. Они выходят из него и дальше идут по едва освещенным извилистым коридорам в прославленных подземных бункерах Каддафи. Дорога, иногда широкая, в два метра, через минуту переходит в узкий тоннель. «Не для толстяков», – мысленно шутит террорист, уже немного расслабившись: он уверен, что совершит большое дело.

Еще какое-то время они идут мимо входов в помещения, скрытых за бетонными стенами. Большинство невидимы. Но огромный зал вождя светится огоньками от множества мониторов за большим бронированным стеклом.

После как минимум пятнадцатиминутного путешествия провожатый набирает код и открывает большую двустворчатую дверь. Мужчины входят в красиво оборудованный коридор, который выглядит так, как будто он находится в доме, а не под землей. Мягкие ковры глушат шаги. На стенах, оклеенных обоями нежных пастельных тонов, висят таблички с фрагментами из Корана, перемежающиеся фотографиями Муаммара времен всего его правления. Ливийский вождь встречался и обнимался, пожалуй, со всеми великими мира сего. В том числе с теми, которые сейчас пытаются лишить его власти и даже жизни.

«Политика – это самая большая проститутка всех времен», – приходит к выводу Муаид, замечая только некоторые, выхваченные глазом сцены. Он входит в большой красивый зал, полы которого застелены роскошными коврами, а на стенах висят вышитые занавеси и богатые тяжелые шторы, чтобы создать впечатление, будто за ними есть окна. В центре стоят мягкие удобные софы и кресла, расставленные вокруг низкого деревянного столика, покрытого толстым стеклом. Под ним – восточные орнаменты с растительными мотивами, выполненные из меди. В одном кресле отдыхает старый мужчина в традиционной арабской одежде. Сегодня, в знак траура, она золотого и черного цветов. Он замечает гостя и пробует подняться, но тот останавливает его рукой.

– Во имя Аллаха Милосердного, Милостивого… – приветствует его прибывший словами из Корана. – Мои самые искренние и глубокие соболезнования по поводу невосполнимой утраты… сына, невестки и внуков.

Муаид наклоняется и осторожно похлопывает сломленного человека по спине, прижимая вспотевший лоб к его лбу. Мужчина протягивает к нему руки, как к любимому, истосковавшемуся ребенку, с которым давно не виделся.

– Садись рядом со мной, сынок мой, – говорит он хриплым голосом, тяжело встает, делает два шага и падает измученно на диван рядом. Он показывает на место рядом с собой, похлопывая рукой по мягкой обивке. Затем взглядом выгоняет охранников, которые, обеспокоенные появлением чужака, не хотят выходить. Старый советник вождя, всегда бывший его тенью, просто берет их за грудки и выбрасывает из комнаты. Сам же возвращается и садится в углу у небольшого круглого столика, на котором стоит переполненная пепельница. Он закуривает сигарету и отводит взгляд, демонстрируя тем самым, что его как будто нет здесь.

– Откуда у тебя мой личный номер телефона? – Муаммар прежде всего должен расспросить прибывшего.

– Нашел в старой записной книжке мамы, – признается Муаид. – И еще ты, господин, оставил его в сейфе в Швейцарии. Обе записи совпадали, поэтому я не сомневался.

– Жаль, что ты раньше не позвонил. – Отец похлопывает его по ноге. – Я много раз о тебе думал, но не хотел портить тебе жизнь, – говорит он. – Мои дети, те, что живут при мне, страшно избалованы. А ты нормальный, добрый, настоящий человек. Я так рад.

Сильный и неустрашимый тиран наклоняется к Муаиду и обнимает его за талию, доверчиво кладет ему голову на плечо.

– Ты очень похож на меня в молодости… – задумчиво произносит он.

– Спасибо… отец, – выдавливает сквозь стиснутые от волнения зубы внебрачный сын, а сам в этот момент слушает волшебный хор ангелов. Никогда ни к одному мужчине он так не обращался. «Всю свою детскую и взрослую жизнь я мечтал о папе и хотел, чтобы он у меня был. Но его не было. Я жаждал, чтобы именно этот человек хотел быть моим отцом».

Он весь дрожит, двигая пальцами бусины четок. «Боже, помоги мне, – молит он о силе для реализации своего предприятия. – Сейчас бок о бок с этим мужчиной я слаб и беззащитен, как ребенок. Ведь я должен помнить, что он чудовище! – кричит он себе. – Этот человек убивает собственный народ, насылает на нас, ливийцев, наемников! Стянул чужих людей в нашу страну, чтобы сводить личные счеты! Как же это подло! А еще хуже то, что он их созвал насиловать женщин и девочек из мести за участие в революции и дает добро на поругание сотен матерей и сестер! Это страшно и свидетельствует о нем однозначно. Муаммар Каддафи, мой отец, в состоянии сделать все, только бы победить и по-прежнему сидеть на своем троне, дающем нефть. У него нет сердца, и я, только я могу прекратить его преступные деяния. Я спасу тем самым сотни, может, тысячи человеческих жизней», – убеждает Муаид самого себя.

– Знаешь, у меня есть несколько снимков с давних времен, я покажу тебе. – Муаммар поворачивается к советнику и машет нетерпеливо рукой. – На них твоя мама и ты. Я иногда видел тебя. Хотел знать, как мой сынок растет, что делает, учтив ли, не… – Он умолкает.

– Я тоже принес один. – Муаид вынимает небольшую фотографию из нагрудного кармана.

– Помню, мы снимали это вместе!

Каддафи смотрит и искренне смеется.

– Как она тогда дурачилась, какие мы были беззаботные и веселые. Красивая она была девушка.