Книга Властелин Севера. Песнь меча - Бернард Корнуэлл

– Они увидят нас, если мы высадимся здесь, – сказал я.

Датчане наверняка поставили часовых на тот участок стены, что находился от моста выше по течению.

– Поэтому или ты умрешь здесь с мечом в руке, – жестоко сказал Ралла, – или ты утонешь.

Я пристально смотрел вперед и ничего не видел.

– Тогда я выбираю меч, – без выражения проговорил я.

Моя отчаянная затея сулила только смерть.

Ралла сделал глубокий вдох, собираясь прокричать команду гребцам, но так и не издал ни звука, потому что совершенно внезапно далеко впереди, там, где Темез разливался и впадал в море, показался желтый мазок. Не ярко-желтый, не желтый, как оса, а больной, прокаженный, темно-желтый свет, сочащийся в прореху в облаках.

За морем занималась заря. Смутная заря, нерешительная заря, но она все же давала свет, и Ралла не закричал и не повернул рулевое весло, чтобы направить наше судно к берегу. Вместо этого он прикоснулся к амулету, висящему у него на шее, и продолжал вести судно вперед.

– Пригнись, господин, – сказал он, – и крепко держись за что-нибудь.

Судно задрожало, как лошадь перед битвой. Теперь мы были беспомощны, пойманные, стиснутые в хватке реки. Вода стекала в Темез отовсюду, подпитанная весенними дождями и идущими на спад паводками, и здесь река встречалась с мостом, который громоздился громадными неровными грудами. Вода кипела, ревела и пенилась между каменными опорами, но посередине моста, там, где был разрыв, она лилась сплошным блестящим потоком, обрушивалась с высоты человеческого роста вниз и крутилась и ворчала, прежде чем снова успокоиться.

Я слышал, как вода бьется о мост, слышал ее грохот – громкий, как шум гонимых ветром бурунов, разбивающихся о морской берег.

И Ралла направил судно на брешь; он видел лишь ее очертания на фоне тускло-желтого света восточного неба.

Позади нас была чернота, хотя один раз я увидел больной утренний свет, отражающийся в блестящем от воды носу судна Осрика, и понял – второе судно держится рядом с нашим.

– Держитесь крепче! – крикнул Ралла команде.

Судно зашипело, продолжая дрожать, и как будто понеслось быстрее. Я увидел, как на нас надвигается мост, как он нависает над нами, – и скорчился у борта, крепко вцепившись в обшивку.

А потом мы очутились в проломе, и я почувствовал, что мы падаем. Мы как будто опрокинулись в хаос, разделяющий два мира, и шум стоял просто невероятный. Шум воды, бьющейся о камни, шум рвущейся воды, шум разбивающейся воды, шум льющейся воды – он наполнял небеса оглушительнее громовых раскатов Тора.

Судно накренилось. Я подумал – должно быть, оно получило удар и сейчас опрокинется на борт, швырнув нас навстречу смерти… Но каким-то образом оно выправилось и полетело дальше.

Наверху была чернота, чернота обломанных опор моста… А потом шум стал вдвое громче, палубу окатили брызги, и мы обрушились вниз. Судно нырнуло, раздался треск, словно захлопнулись ворота пиршественного зала Одина, и меня швырнуло вперед, а на нас обрушился каскад воды.

«Мы налетели на камень», – подумал я.

Я ожидал, что сейчас утону, и даже вспомнил, что надо схватиться за рукоять Вздоха Змея, чтобы умереть с мечом в руке. Но корабль, качаясь, выпрямился, и я понял: с таким оглушительным звуком нос судна ударился о воду за мостом. И мы живы.

– Гребите! – крикнул Ралла. – Вы, везучие ублюдки, гребите!

Судно было полно воды, но мы держались на плаву, и восточное небо было полно прорех. В смутном свете, сочащемся в эти прорехи, можно было разглядеть город и увидеть дворец там, где зиял пролом в речной стене.

– А остальное, – с гордостью проговорил Ралла, – в твоих руках, господин.

– В руках богов, – ответил я и оглянулся.

Судно Осрика боролось с водоворотом в том месте, куда обрушивалась река.

Итак, оба наши судна уцелели, и течение несло нас вниз, мимо того места, где мы хотели высадиться, но гребцы развернули суда и теперь боролись с потоком, чтобы подойти к причалу с востока. Это было хорошо, потому что все наблюдавшие за нами решат, что мы гребем вверх по течению, идя из Бемфлеота. Они подумают, что мы – датчане, явившиеся на подмогу гарнизону, который готовился теперь встретить атаку Этельреда.

У пристани было пришвартовано большое речное судно, как раз там, где мы хотели высадиться. Я ясно видел этот корабль, потому что на белой стене дока ярко пылали факелы. Корабль был прекрасен, с высоким горделивым носом и такой же высокой кормой. На нем не укрепили голов чудовищ, потому что ни один норвежец не позволит таким резным головам испугать духов дружеской земли. На борту находился единственный человек, который следил за нашим приближением.

– Кто вы? – крикнул он.

– Я – Рагнар Рагнарсон! – отозвался я и кинул ему канат, сплетенный из моржовых шкур. – Бой еще не начался?

– Пока нет, господин, – ответил он, поймал канат и обмотал вокруг корабельного форштевня. – А когда начнется, всех их прикончат!

– Значит, мы не опоздали?

Я пошатнулся, когда наши суда столкнулись, перешагнул через борт и ступил на одну из пустующих скамей гребцов.

– Чье это судно? – спросил я незнакомца.

– Зигфрида, господин. «Покоритель волн».

– Красивое, – сказал я.

Потом обернулся и крикнул по-английски:

– На берег!

Я увидел, как мои люди хватают оружие и щиты с затопленного днища.

Корабль Осрика подошел к пристани вслед за нашим. Он низко сидел в воде, и я понял, что он чуть не затонул, промчавшись через разрыв в мосту.

Люди начали карабкаться на «Покорителя волн», и норвежец, поймавший мой канат, увидел, что у них на шеях болтаются кресты.

– Ты… – начал он – и понял, что ему больше нечего сказать.

Он полуобернулся, чтобы побежать на берег, но я преградил ему путь. На лице его был написан шок, шок и недоумение.

– Положи руку на рукоять меча, – сказал я, вынимая из ножен Вздох Змея.

– Господин, – проговорил он, словно собираясь умолять о пощаде, но потом понял, что жизнь его подошла к концу, потому что я не могу оставить его в живых.

Я не мог позволить ему уйти, ведь тогда он предупредил бы Зигфрида о нашем появлении. А если бы я связал его по рукам и ногам и оставил на «Покорителе волн», другие люди нашли бы его и освободили. Он все это знал, и его недоуменное выражение сменилось вызывающим. Вместо того чтобы просто стиснуть рукоять меча, он начал вытаскивать оружие из ножен.

И умер.

Вздох Змея ударил его в горло, быстро и сильно. Я почувствовал, как кончик меча пронзил мышцы и связки языка. Увидел кровь. Увидел, как рука этого человека дрогнула и выпустила меч, скользнувший обратно в ножны. Я сжал руку врага и удержал ее на рукояти. Я позаботился, чтобы, умирая, он не выпустил меча, ведь тогда его заберут в пиршественный зал мертвых. Я крепко держал его руку, позволил ему рухнуть мне на грудь, и кровь его потекла по моей кольчуге.