Книга Сезон воронов - Соня Мармен

Я подумала, что это, наверное, крофтер[103]. Изможденное, обветренное лицо и большие руки, крепко сжимавшие приклад ружья, дуло которого было направлено на Лиама, выдавали в нем человека, привыкшего к тяжелому крестьянскому труду.

– Freagair an duine![104]– приказал один из его спутников, приближаясь ко мне.

Их поведение отнюдь не внушало мне доверия. Проходя мимо, второй чужак успел окинуть меня любопытным взглядом, а потом наклонился над Лиамом. Мой муж приоткрыл глаза и безучастно наблюдал за происходящим.

– A bheil Gàidhlig agad?[105]

Я кивнула. Третий мужчина, который держал меня на мушке, увидел труп Колина, подошел, приподнял плед и с невозмутимым видом осмотрел мертвое тело.

– Fear-leanmhainn teaghlach nan Stiùbhartach![106]– сказал тот, что склонился над Лиамом. – Mac Dhòmhall[107].

Я закрыла глаза и с замиранием сердца принялась ждать. Если эти люди принадлежат к клану, присягнувшему на верность королю Георгу, то нас выдадут властям или, что еще хуже, перебьют на месте только за то, что мы вторглись на их земли. Мужчины между тем переговаривались между собой. Потом наступила гнетущая тишина. Я медленно открыла глаза. Первый мужчина стоял, опершись о приклад ружья, и смотрел на меня с улыбкой. Тот, что был рядом с Лиамом, поднес к губам моего мужа горлышко фляги и влил ему в рот виски. Лиам закашлялся. Я вздохнула с облегчением и только теперь осознала, что дрожу от холода. Незнакомец протянул мне фляжку, и я с благодарностью ее приняла.

– Как вы тут оказались? – спросил первый. – Я Лукас Бремнер, это мой брат Пэдди. А это Квинтон Харди.

Каждый из представленных кивнул мне и улыбнулся. Я вежливо ответила на приветствие.

– Мы ехали в Инвернесс, когда на нас напал отряд драгун.

Мужчины обменялись понимающими взглядами. Лукас сплюнул на землю.

– Это ваш друг? – спросил он, указывая на тело Колина дулом своего ружья.

– Мой деверь.

– А этот?

– Мой муж. Он тяжело болен. Мне нужно найти доктора.

– Да, он совсем плох, – задумчиво протянул мой собеседник.

По его распоряжению Пэдди и Квинтон, поддерживая Лиама подмышки, попытались поставить его на ноги. Лиам вздрогнул так, словно его обожгло каленым железом, и застонал. Его взгляд задержался на нас всего на мгновение, потом снова стал пустым. Ни стоять, ни тем более идти мой супруг был не в состоянии, и мужчинам пришлось крепко держать его.

– Что вы намереваетесь делать?

Лукас протянул мне поводья одной из трех наших лошадей.

– Мы отвезем его к ban-drùidh. Она с ним управится.

– К ban-drùidh?

– К колдунье. Ее руки творят чудеса, – пояснил он и надолго замолчал.

Оказалось, что колдунья эта живет в хижине на вершине холма. Извилистая тропинка вела от его подножия к ее двери. Лиам так ослабел, что не мог сидеть верхом, поэтому его пришлось перекинуть через седло. Вот так и получилось, что из этого странного места обоих братьев увезли, словно мешки с ячменем, – один был уже недвижим, другой… Я предпочитала об этом не думать.

Когда же мы наконец добрались до места, Лукас спрыгнул с лошади и нерешительно приблизился к хижине. Я шагнула было за ним, но Пэдди жестом меня удержал.

– Подождите, мэм, – сказал он, не сводя глаз с крошечной постройки, из окна которой тянулась к небу струйка едкого черного дыма. – Неизвестно, захочет ли колдунья его пользовать.

– Вот как?

Через пару секунд Лукас решился-таки постучать в дверь и сразу же отскочил назад. Происходящее начало меня тревожить. Неужели эти крепкие мужчины с ружьями боятся какую-то женщину? Неужели у нее и правда дурной глаз?

Дверь медленно открылась, и на пороге появилась тонкая женская фигурка, закутанная в шаль. Узнав Лукаса, она вышла на свет. У меня пропал дар речи. Я ожидала увидеть старуху с крючковатым носом в бородавках, а перед нами предстала молодая женщина фантастической красоты. «Какая же это колдунья? Это фея!»

– Госпожа Беатрис, мы привезли больного мужчину, – с явным смущением сказал Лукас.

Мне вдруг показалось, что время остановилось. Мои спутники, затаив дыхание, смотрели на волшебное создание, скользнувшее нам навстречу так легко, словно ноги его не касались земли. «Она не идет, а летит!» Я невольно затаила дыхание, когда ее белые руки коснулись Лиама. Минута – и я поймала себя на том, что мысленно читаю молитву. Чуть хмурясь, она ощупала его спину и виски́, потом кивнула.

– Занесите его в дом, – мягко распорядилась она.

Пэдди и Квинтон поспешно соскочили с седел. Фея с улыбкой повернулась ко мне. Если она и вправду была колдуньей, то наверняка владела тайной вечной молодости и красоты. Создавалось впечатление, что ее красивое овальное, фарфорово-белое лицо светится изнутри. Длинные светлые, почти белые волосы были распущены по плечам, а блестящие глаза были голубыми, как аквамарин. Ротик у нее был маленький и пухлый, словно у херувима. Мне в голову пришла шальная мысль, что мужчины эти, наверно, больше боятся ее красоты, нежели колдовских чар… Хотя, быть может, красота и колдовская сила неразрывно связаны между собой?

– Полагаю, вы его жена? – спросила она у меня.

– Д-да, – ответила я растерянно. – У мужа жар, и я боюсь, что…

– Болезнь у него в груди, – уверенно заявила она. – Это воспаление легких.

– Но как вы узнали?

Ее красивые губы сложились в лукавую улыбку.

– Входите в дом, погрейтесь. У нас будет время познакомиться и поговорить.

Наступила ночь. Мы сидели за столом и пили горячий настой ромашки. Лиама мы уложили на матрас у очага, и теперь он спал беспокойным сном. Пока мы раздевали и обтирали его, он ни разу не открыл глаз, хотя временами с его губ слетали бессвязные слова. Беатрис, как колдунья попросила ее называть, намазала ему грудь зеленоватой мазью с сильным ароматом камфары, а после заставила выпить с ложечки немного настоя из шандры, листьев иссопа и травы девясила.

Я наблюдала за молодой женщиной, пока она пользовала Лиама. Она управлялась со всем на удивление уверенно и быстро. Еще я заметила, что она часто прикладывает ладони к груди моего мужа. На первых порах мне было неприятно на это смотреть, но потом я вспомнила слова Лукаса: «Ее руки творят чудеса…» Надеясь, что это и вправду так, я заставила себя проглотить ревность. Лиаму было так плохо, что спасти его и вправду могло только волшебство или божье чудо.