Книга В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Но еще до провозглашения ГКЧП произошло весьма необычное событие. 20 июня 1991 года государственный секретарь США Бейкер передал советскому министру иностранных дел секретную информацию о подготовке смещения Горбачева и назвал исполнителей. Указывались будущие члены ГКЧП: Павлов, Крючков, Язов. Посол США в Москве Мэтлок получил указание президента США Д. Буша-старшего немедленно встретиться с Горбачевым и передать, что в Москве готовится попытка государственного переворота. Горбачев не поверил, воспринял происходящее как политическую игру со стороны американцев, чтобы вызвать раскол и конфликт среди высшего руководства нашей страны (или сделал вид, что не поверил). Каким путем намерения о готовящемся перевороте попали в распоряжение американской дипломатии, и почему США с таким усердием высоких должностных лиц решили спасать главу СССР, противостоящей ей мировой державы?

Для оправдания своих планов члены ГКЧП в качестве одного из аргументов выдвигали то, что Горбачев знал о предпринимаемых шагах по введению чрезвычайного положения как возможного варианта выхода Союза из кризисного положения. «Поправится, вернется к своей должности, когда участники ГКЧП сделают всю черновую работу», — объявлял стране вице-президент Янаев на пресс-конференции по центральному ТВ.

Председатель правительства Павлов вообще отрицал не-конституционность действий ГКЧП: «Все действия до малейших деталей соответствовали законам СССР». Он также опровергал утверждения о незаконности временного исполнения Янаевым обязанностей Президента СССР ссылкой на то, что эта должность введена немногим более года, поэтому не было прецедента. Горбачев же, уезжая в Форос, в присутствии провожавших его должностных лиц государства сказал на аэродроме, что на хозяйстве остается Янаев. Но Горбачев не делегировал свою власть, а Янаев сам подписал указ о взятии им полноты власти в государстве.

Президент СССР назвал неожиданное для него образование ГКЧП «политической авантюрой», которая погубит страну. Дальнейший естественный ход событий показал, что если бы Горбачев был в сговоре с группировкой ГКЧП, то не было бы никакой необходимости его изолировать, объявлять тяжело больным и т. д.

Гэкачеписты полагали, что создание и программные документы ГКЧП будут одобрены Верховным советом СССР, но, по заявлению Крючкова, подвел А. Лукьянов. Он тянул время назначения даты проведения внеочередной сессии, мотивируя трудностями созыва на заседание находившихся в отпусках народных депутатов. Но Верховный совет СССР, в отношении которого питали надежду члены ГКЧП, в самом начале своей работы сразу же поставил происшедшее в стране на свое место: создание ГКЧП депутатским корпусом было квалифицировано как совершение государственного переворота. Уже тогда возникал закономерный вопрос, стоило ли членам ГКЧП собираться на конспиративном объекте и проявлять поспешность с провозглашением чрезвычайных мер «по спасению страны» в отсутствие Президента Горбачева, главы парламента Лукьянова и совершать таким образом грубейшие нарушения действующего законодательства?

В истории такие исключительные случаи были. В свое время для спасения социалистического строя президент ПНР Войцех Ярузельский без предварительной санкции сейма объявил введение в стране военного положения. Впоследствии Польский сейм согласился в январе 1982 года с решением своего главы государства. Это не помешало организовать судебное преследование Ярузельского в наши дни за формальное нарушение юридических норм. За свою трехдневную деятельность ГКЧП сумел достигнуть только одного — сорвать намеченное подписание несколькими республиками нового Союзного договора, что стало катализатором последовавшего распада СССР.

Я остаюсь убежденным сторонником того, что заключение в те дни даже урезанного Союзного договора давало возможность продолжать переговоры с остальными союзными республиками, сохранить государство, выйти на более высокий уровень соглашений об экономической интеграции, расширении суверенитета союзных республик и установления подлинного федерализма. В 1922 году переговорные процессы об объединении народов в единый Союз ССР, проходившие в более драматические времена Гражданской войны, интервенции и разрухи, носили не менее сложный характер, но и в тех исключительных условиях согласие республик об образовании СССР состоялось. Союзный договор 1922 года был подписан сначала шестью республиками: Россией, Украиной, Белоруссией и входившими в состав Закавказской Федерации Азербайджаном, Арменией и Грузией, а затем к нему присоединились остальные союзные республики, составившие вместе Союз ССР.

В Союзном договоре 1922 года и в Конституциях союзных республик предусматривалось сохранение за каждой республикой, вошедшей в Союз, права свободного выхода из состава Союза ССР. Практический порядок выхода из СССР был дополнительно урегулирован Законом СССР от 3 апреля 1990 года. В нем предусматривалось, что все вопросы о выходе из СССР республики должны решать путем всенародного референдума. Если проголосовало не менее двух третей взрослого населения, то дальше вопрос должен рассматриваться Верховным советом СССР и Съездом народных депутатов СССР, а потом — в самих республиках. После этого устанавливался период (не более пяти лет) для прояснения всех проблем экономического, финансового, территориального характера, которые могут возникнуть в связи с выходом республики, а также для разрешения претензий, которые могли предъявить граждане.

Как стало известно, по указанию Крючкова разработка основных документов о чрезвычайном положении, ставших директивами ГКЧП, была заранее проведена сотрудниками центрального аппарата — заместителем начальника разведки В. Жижиным и помощником начальника контрразведки А. Егоровым (от Министерства обороны участвовал П. Грачев). Я хорошо знаю обоих: в оперативно-служебной деятельности они были специалистами, но далеки от проблем внутренней жизни страны, положения и настроений, бытовавших в союзных республиках после принятия ими Актов о государственном суверенитете. Между тем в своих выводах они отмечали, что обстановка в стране сложная, введение чрезвычайного положения возможно лишь при наличии законных оснований.

4 августа 1991 года Президент СССР прибыл на отдых в Крым, а 17 августа (суббота) на закрытом объекте КГБ СССР прошла встреча высших должностных лиц, замысливших ГКЧП: Павлова, Язова, Крючкова, Болдина и других. Возникает сразу же законный вопрос: почему все первоначальные шаги в отношении деятельности ГКЧП вырабатывались не в высоких кабинетах председателя Совета министров Павлова или у ответственных работников ЦК КПСС Бакланова или Шенина? Справедливо недоумевал приглашенный на эту встречу Варенников: почему в положении хозяина оказался Крючков? Он докладывал о тревожной социально-политической обстановке в стране, сетовал, что не могут присутствовать на этой встрече Лукьянов и Янаев. Первый — в отпуске на Валдае, а второй — на хозяйстве в Кремле, на своем рабочем месте. (Следует отметить, что Лукьянов категорически отказался от вхождения в состав ГКЧП.) Проанализировав сказанное руководителями высшего эшелона государственной власти, Варенников понял, что имеет дело с самыми близкими к Горбачеву лицами: «Разве что не было Яковлева и Шеварднадзе», — с иронией отмечал он.

Крючков решил привлечь к ГКЧП других министров; он вводил в курс министра иностранных дел СССР Бессмертных и предложил ему подписать документы ГКЧП. Последний отказался, заявив, что в случае его присоединения к участникам ГКЧП с министром иностранных дел страны не будут разговаривать иностранные дипломаты.